И тут мы подходим к самому печальному месту в заметке: наш покойник был на самом деле скелетом, одетым и пижаму. У его изголовья лежала газета, датированная двадцатым февраля 1984 года. Календарь на соседнем столике указывал ту же дату.
Иными словами: покойник пролежал в кровати двадцать лет.
И никто не хватился его.
Его опознали как бывшего служащего компании, строившей здание, в которое он переехал вскоре после развода с женой. Когда он читал газету, ему было чуть больше пятидесяти. И вдруг его не стало.
Бывшая жена этого человека ни разу не поинтересовалась его судьбой. Попытались разыскать фирму, где он работал: оказалось, что вскоре после окончания строительства этого здания фирма обанкротилась, так как не было куплено ни одной квартиры; поэтому никого не удивило, что один из сотрудников больше не появлялся на службе. А его друзья решили, что он бежал от кредиторов, будучи не в состоянии вернуть долг.
В конце заметки сообщалось, что останки покойного были переданы бывшей жене. На этой заключительной фразе я задумался: бывшая жена еще жива, но за двадцать лет она ни разу не попыталась что-либо узнать о нем. Что было у нее на душе? Обида за то, что он разлюбил ее? Подозрение, что он пропал бесследно, потому что встретил другую женщину? Так уж повелось в нашей жизни: как только завершены формальности и брак расторгнут, сама собой пропадает необходимость продолжать какие бы то ни было отношения между бывшими супругами. Представляю, что пережила женщина, когда узнала о такой смерти человека, с которым разделила большую часть своей жизни.
Потом я задумался о самом покойнике в пижаме, о его полном, беспросветном одиночестве — таком одиночестве, что за двадцать лет ни один человек в целом мире попросту не заметил его бесследного исчезновения.
И я пришел к выводу, что хуже любого голода, любой жажды, безработицы, неразделенной любви, горечи поражения — хуже всего этого знать, что ты никому, совершенно никому в этом мире не нужен.
Давайте сейчас про себя помолимся за этого несчастного и поблагодарим его за то, что он заставил нас вспомнить о значении дружбы.
Хуан всегда посещал воскресные службы, но однажды он подумал, что в своих проповедях пастор стал повторяться, и не захотел больше ходить в церковь.
Два месяца спустя, холодным зимним вечером, пастор явился к нему.
«Видимо, пришел убеждать меня вернуться в церковь», — сказал Хуан про себя и тут же подумал, что ему не хватит духу сообщить пастору, что подлинной причиной его нежелания посещать церковь были однообразные проповеди. И Хуан, пока ставил стулья перед камином и заговаривал о погоде, стал подыскивать какую-нибудь другую отговорку.