Мы поворачиваем за угол, и тут я понимаю причину странных взглядов. На дальней стене расположены семь огромных портретов – и на них я.
Я смотрю с портретов в зал. Тут надуваю губы, на соседнем смеюсь, а вот хмурюсь, удивляюсь… Все снято на предельном приближении, все черно-белое.
Вот зараза! Я вспоминаю, как Хосе возился пару раз с фотоаппаратом, когда бывал у меня и когда я выезжала с ним в качестве шофера и помощника. Я-то думала, что он просто баловался. Не подозревала, что он сделает такие непринужденные снимки.
Кристиан, как завороженный, подолгу смотрит на каждый портрет.
– Похоже, не только я один… – загадочно бормочет он. Его губы сжаты в твердую полоску.
Мне кажется, он сердится.
– Извини, – говорит Кристиан, пронзив меня на миг своим острым взглядом, и направляется к столику администратора.
В чем дело? Я завороженно наблюдаю, как он оживленно беседует с мисс Короткая Стрижка и Красная Помада. Вот достает бумажник и извлекает из него кредитную карточку.
Эге! Вероятно, он купил один из портретов.
– Эй, значит, ты муза? Потрясающие фото.
На меня опять таращится парень с копной светлых волос. Я чувствую теплую ладонь на моем локте. Это вернулся Кристиан.
– Ты счастливчик, – говорит ему блондин и получает в ответ ледяной взгляд.
– Конечно, счастливчик, – мрачно бормочет Кристиан, отводя меня в сторону.
– Ты купил один из портретов?
– Один? – фыркает он, не отрывая от них глаз.
– Ты купил не один, а больше?
Он поднимает брови.
– Я приобрел все, Анастейша. Я не хочу, чтобы всякие там типы таращились на тебя, если купят эти снимки и повесят их у себя дома.
Я чуть не рассмеялась.
– Ты предпочитаешь делать это сам? – усмехаюсь я.
Он сердито смотрит на меня, вероятно, застигнутый врасплох моей дерзостью, но старается скрыть удивление.
– Честно говоря, да.
– Извращенец. – Я прикусываю губу, чтобы не засмеяться.
У него отвисает челюсть, и теперь его удивление становится явным. В задумчивости он трет подбородок.
– Ничего не могу возразить против такой оценки, Анастейша. – Он наклоняет голову набок, и в его глазах прыгают смешинки.
– Мы потом еще поговорим с тобой об этом, но я обещаю полную конфиденциальность.
Он вздыхает и смотрит на меня долгим взглядом.
– И о том, что я сделал бы с твоим милым, дерзким ротиком, – еле слышно бормочет он.
Я ахаю, хорошо понимая, что он имеет в виду.
– Ты очень груб. – Я пытаюсь изобразить ужас, и мне это удается. Неужели для него не существует рамок дозволенного?
Он ухмыляется, потом хмурит брови.
– На этих фото ты держишься очень непринужденно. Я нечасто вижу тебя такой.