– А у каждого из них, как и у вас, возможно, есть жена, дети… мать.
– Прекрати этот разговор! Ты видел, как я поступил со Штенгелем? Ещё одно слово, и…
Бертгольд кладёт правую руку на кобуру. Но в этот момент железные пальцы Ментарочи сжимают его кисть.
– Ну зачем волноваться? Разве нельзя поговорить спокойно!
Рванувшись, Бертгольд заносит левую руку, чтобы оттолкнуть этого дерзкого солдата, выросшего словно из-под земли, но тот сжимает и вторую руку.
– Что это значит? На помощь! На помощь! – кричит Бертгольд, вырываясь.
– Ну, зачем кричать? Ваша охрана, синьор, уже на том свете и, должно быть, ждёт вас там.
– Генрих, может, ты скажешь, что это значит?
Генрих вплотную подходит к Бертгольду и шепчет ему что-то на ухо.
– А-а-а! – Кажется, что над плотиной прокатился волчий вой. Поняв, что его многие годы водили за нос, Бертгольд забывает об опасности и страхе; он теперь действительно напоминает ощерившегося волка.
Генрих поворачивается и медленно идёт вдоль плотины.
Секунду Бертгольд провожает его бессмысленным взглядом. Мысль о потере миллионов, на которые он собирался спокойно дожить свою грешную жизнь, словно парализует его. Но вдруг до его сознания доходит, что дело идёт уже не о деньгах, а его собственной жизни.
– А-а-а, – ещё раз исступлённо кричит Бертгольд и, рванувшись с нечеловеческой силой, выскальзывает из рук Ментарочи.
– Берегись! – предостерегающе кричит итальянец.
Генрих оглядывается.
Прямо на него бежит озверевший Бертгольд, на ходу вынимая пистолет.
Генрих поднимает свой, но в этот момент раздаётся выстрел.
Бертгольд по инерции делает два–три шага и падает, ударившись лицом о барьер плотины. Пуля гарибальдийца угодила ему в затылок.
– Куда вы теперь? – спрашивает Ментарочи, – когда Генрих уже сидит в машине.
– Домой! – широко улыбается Генрих. – Счастливо! Значит, вы без меня справитесь с отрядом Лемке и спасёте восставших на заводе?
– Вы не успеете доехать до гор, как они уже будут распевать с нами песни! Поезжайте спокойно, и спасибо вам за всё!
Ментарочи и Генрих крепко пожимают друг другу руки, и машина, набирая скорость, мчится в сторону, противоположную Кастель ла Фонте.
Второго мая тысяча девятьсот сорок пятого года на кладбище в Сен-Реми вошёл молодой человек в светло-сером костюме, с траурной повязкой на рукаве и с букетом роз в руках.
Кладбищенский сторож, мастеривший возле своего домика игрушку для внука, с любопытством проводил его взглядом. Он знал в лицо всех жителей Сен-Реми, а этого молодого человека видел впервые. Время от времени, отрываясь от работы, он поглядывал в сторону двух могил, окружённых одной оградой, к которым направился незнакомец. Он сидел на маленькой скамеечке совсем неподвижно, лишь изредка наклонялся и заботливо поправлял цветы на ближайшем к нему могильном холмике.