Она не вчера родилась, ей уже за тридцать; жительница Горской общины, всю жизнь смотрела вверх и лишь о небесном помышляла. Но вот враг взбаламутил Россию, дернул ее за руку — и опустила очи долу, и огляделась окрест себя, и вот стоит, уязвлена прелестью мира сего. Она не подозревает, что все это проходит, оставляя после себя горечь и разочарование; она не догадывается, как глупо вверять свою бессмертную душу тому, что по сути своей есть предательство; разве не предает нас все конечное? Дай ей Бог никогда этого не знать. О дева, имей свое сердце г оре, там, на высотах, обителей много…
А рядом старец в епитрахили. Он отвернул лицо, и она видит одно ухо, неподвижно замершее около ее задыхающихся губ. Ее торопливый шепот как бы всасывается гуда, в подставленную ей ушную раковину и, странное дело, исповеднице станови г ся легче и легче, как будто она освобождается от какого‑то нарыва внутри себя. Душа же старца тяжелеет гноем ее едких непросветленных желаний. Он добровольно берет в себя ненужную ему от раву, потому что ей надо избавиться, а больше отдать некому.
Однажды Н. Павлович спросила Батюшку, принимает ли он на себя ст радания приходящих к нему людей? «7 ы сама поняла это, поэтому скажу: иначе облегчить нельзя, — ответил отец Некга — рий, — И вот чувствуешь, что на тебе словно гора каменная — так много греха и боли принесли тебе, прямо не можешь снести. Тогда приходит Благодать и разметывает эту гору камней, как гору сухих листьев, и может принимать сначала».
Наконец все сказано, остается выслушать приговор. Теперь Ирина потупила голову, а старец не мигая смотрит на нее, прямой и высокий. Потом запирает дверь на крючок и подводит ее к иконам:
— Вот что, друг мой. Или ты сейчас же принимаешь решение выбросить эту мысль из головы, или я прямо сейчас отлучаю тебя от церкви. Вот выбирай.
— Только не это, — залилась слезами Ириша, — только не это…
Домой в Гомель возвращаться отец Нектарий запретил и приказал жить у сестры, которая при больнице стирала холщовые подрясники. Позвал Анастасию и трижды предупредил Ирину, что теперь все зависит только от нее:
— При свидетелях тебе говорю.
Обычно старец не давал жестких указаний, что делать, как жить, чтобы в случае неисполнения ученик не понес ответственности. Он сурово обличал и в общих чертах определял направление, в котором надлежит двигаться, но конкретный путь реализации этого указания предоставлял выбирать самому человеку. Однако случай с Ириной был исключительным, поэтому батюшка все за нее решил. Кроме того, он очень надеялся на Анастасию, недаром же он необычайно высоко ценил эту девушку.