. Когда они вернулись, отец Анатолий стоял на коленях, уронив голову на постель. Он был бездыханен. В полдень явились чекисты: «Ну что, готов твой старец?» — «Готов», — перекрестился келейник. А тот уж на столе, прибранный, и свеча в руке…
Великая скорбь охватила Оптину пустынь. Смерть батюшки Анатолия воспринималась как гибель старого уклада, ускользающее прошлое, а что взамен? В Казанском соборе всем миром отпели старца. Вместе с богомольцами, которых видимо — невидимо нашло из окрестных деревень, Ирина дала последнее целование первому своему духовнику и уронила горсть земли на гроб, да будет страдальцу пухом. Устраивать отдельное захоронение возможности не было, поэтому отца Анатолия положили у ног батюшки Амвросия, причем могилу рыли внутри, для чего часовню несколько удлинили. О мраморе для надгробия тоже мечтать не приходилось — водрузили деревянное, окрасили белой краской. Надпись на гробнице гласила: «О сем разумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою» (Ин. 13,35); «Пребываяй в любви, в Бозе где бывает и Бог в нем пребывает» (1Ин. 4,16). Когда копали, обвалилась могила отца Макария, гроб приоткрылся, и старческое тело предстало нетленным…
На девятый день после смерти отца Анатолия в Оптину неожиданно приехала его киевская духовная дочь Е. Г. Рымаренко. Батюшка настойчивым письмом приглашал ее на конец июля, но она сумела выбраться только сейчас. Убитая ужасной вестью, плохо понимающая все происходящее, женщина провела в монастыре несколько дней. К отцу Нектарию, единственному теперь старцу в Оптиной, поначалу она была настроена недоверчиво, и батюшка, чувствуя это, не принимал ее. Потом вышел и говорит:
— Опоздала к отцу Анатолию, так пеняй на себя, а зачем пришла к моему недостоинству? Он был великий, а я земнородный. Я только начинаю и не меньше твоего скорблю о том, что потерял…
Она заплакала. Отец Нектарий, смягчившись, погладил ее по голове:
— Ну, рассказывай, что там у тебя…
Человек существо живучее, ко всему привыкает — привыкли и к этому. Теперь в Оптиной проживало много мирских. «Малое стадо», согнанное историческим катаклизмом на пятачке освященной земли, все тесней прижималось друг к другу. Овечки, сгрудившиеся вокруг могилок старцев, без которых, как выяснилось, совершенно невозможно жить. Как много говорили им эти холмики, каким невероятным теплом исходила земля, чтоб обогреть людей, замерзающих на собственной родине. Как сладко было выплакивать этим могилкам свою боль и припадать окаменевшим от ужаса лицом к целебной телесности надгробий. «Малое стадо» жило как на острове посреди враждебного моря; изо всех сил старалось оно загородить собой святые могилки от осатаневших волн мира; а те подступали все ближе и ближе.