— Что ж, — обратилась она к дочке, — приготовим ужин?
Сосредоточенно кивнув, девочка потащила один из пакетов с продуктами на кухню.
Они вместе, включая вернувшегося Гильфи, поужинали магазинной лазаньей, разогретой в микроволновке, а также питой, которую Тора прихватила в магазине, приняв за чесночный хлеб. Соулей отправилась поиграть в свою комнату, а сын начал мыть посуду. Было очевидно, что он сожалеет об опрометчивом выкрике насчет умственных способностей матери и сестры, но не может извиниться. Тора вела себя так, будто ей все равно, надеясь при этом, что избрала правильную линию поведения. Возможно, он в конце концов расскажет, что его беспокоит. Ей казалось, что она ясно дала сыну понять: вот она, здесь, всегда поможет. Тактически поцеловав Гильфи в щеку, она поблагодарила его за помощь и в награду получила вымученную улыбку. Сын пошел к себе.
Тора решила воспользоваться неожиданной тишиной и посмотреть файлы, скопированные из компьютера Гаральда. Она взяла ноутбук и устроилась на диване. Сначала она изучила несколько фотографий с операцией на языке, датированных семнадцатым сентября. Тора открывала их одну за одной, увеличивая некоторые фрагменты, отчего снимки становились чуть менее отвратительными. В основном это был рот и сама операция в последовательности, но кроме Гаральдовых челюстей в кадр попали и другие детали. Операцию проводили на дому, это несомненно, так как обстановка отличалась от зубного кабинета или другого медицинского учреждения. Тора обратила внимание на журнальный столик, заставленный стаканами и пивными банками. Еще на нем стояла громадная, полная окурков пепельница. Все происходило явно не у Гаральда — жилище выглядело грязным и дешевым, не чета его девственно-чистой и современной квартире.
На одну фотографию попала часть торса того, кто проводил операцию. Или ассистировал. Он (или она) был одет в светло-коричневую футболку с надписью, которая не читалась из-за складок на ткани. Тора ухитрилась различить «100» и «…или…».
На первых двух снимках разреза еще не было, но третий сделан уже после того, как пустили в ход нож: кровь текла изо рта Гаральда прямо на чьи-то руки. Если рана на языке сравнима с повреждением кожных покровов головы, то кровотечение должно быть обильным. Торе показалось, что на одной руке неизвестного есть татуировка. Она увеличила изображение и прочитала слово «дерьмо». Никаких рисунков или украшательств, просто — «дерьмо». Больше на снимках не обнаружилось ничего важного.
Тору заинтересовали фотографии приготовления еды, сделанные за три дня до убийства, в среду, что подтверждалось «свойствами файла». Особенно тщательно Тора изучила два снимка, где фотограф сконцентрировался на руках. На одном руки перемешивали салат, на другом — нарезали хлеб, но принадлежали они разным людям. Одна пара была в декоративных шрамах, с пентаграммой и изображением, похожим на смайлик с опущенными уголками рта и рожками. Скорее всего это руки Гаральда. Другая пара — изящная, женская, с тонкими пальцами и ухоженными ноготками. На одном из пальцев кольцо. Тора увеличила снимок. Кольцо с бриллиантом или каким-то другим прозрачным камнем выглядело довольно обычным. Вряд ли такое врежется кому-то в память, однако Тора решила показать фотографию Хюги — вдруг он узнает кольцо.