— А ему есть до этого дело? — вопросом на вопрос ответил Валландер.
Он позвонил Эббе и получил исчерпывающий ответ. Она знала даже авиакомпанию и номер рейса.
— В субботу вечером, — сказал он, положив трубку. — Но поскольку я его замещаю, то считайте, что приказ о сверхурочной работе отдан.
Рюдберг рассказал о поездке на место преступления.
— Я обыскал все. Даже сено переворошил. Никакого коричневого портфеля там нет.
Курт Валландер знал, что Рюдберг не прекратил бы поиски, если бы не был совершенно уверен.
— Тогда будем считать, что это свершившийся факт. Коричневый портфель с двадцатью семью тысячами крон исчез.
— Людей убивали и за меньшие деньги, — отозвался Рюдберг.
Оба помолчали.
— Странно, что никак не найдем ту машину. — Валландер потер шишку на голове. — Я дал ее описание на пресс-конференции. И попросил водителя грузовика выйти на связь.
— Терпение, — сказал Рюдберг.
— О чем поговорили с дочерьми? Если есть протокол, я могу прочитать его по дороге в Кристианстад. И еще вот что. Считает ли кто-нибудь из вас, что ночной поджог как-то связан с телефонной угрозой?
Рюдберг и Неслунд одновременно покачали головами.
— И я так не думаю, — согласился Валландер. — Это значит, что мы должны быть готовы к эксцессам в пятницу или субботу. Рюдберг, займись этим. Продумай, какие меры мы должны принять. К вечеру обсудим.
Рюдберг скривился:
— Я не большой мастер на эти дела.
— Ты хороший полицейский. Не сомневаюсь, что справишься.
Рюдберг посмотрел на него скептически. Потом встал и пошел к выходу, но у дверей остановился.
— Та дочка, о которой я говорил, ну та, из Канады, прилетела с мужем. Он у нее конный полицейский. Никак не может понять, почему мы не носим оружие.
— Может, скоро и будем, — мрачно отозвался Валландер.
Он только начал обсуждать с Неслундом его встречу с Ларсом Хердином, как зазвонил телефон. Эбба сказала, что с ним хочет поговорить глава Иммиграционного управления.
Курт Валландер удивился, услышав женский голос. Руководителей государственных ведомств он по привычке представлял себе исполненными холодного достоинства и завышенной самооценки пожилыми господами.
Но у этой дамы голос оказался приятный. Правда, то, что она сказала этим приятным голосом, вывело его из себя. В голове промелькнула мысль, не будет ли служебным нарушением, если он, простой офицер полиции, начнет возражать высокопоставленной чиновнице. А, плевать.
— Мы очень недовольны, — сказала дама. — Полиция должна гарантировать безопасность беженцев.
— Мы делаем все, что можем, — возразил он, даже не пытаясь скрыть раздражения.