Трезвым взглядом всё видится иначе. Например, я сразу заметил, что чем меньше в бутыли остаётся вина, тем напряженнее становится Энжель. Очевидно не давало ей покоя осознание того, что неизбежно последует за окончанием нашего позднего ужина. И чтоб она не изводилась понапрасну, я решил не затягивать с этим делом. Для начала с невинным видом высказав предположение, что на табурете наверное жутко неудобно сидеть. А когда ничего не заподозрившая Энжель кивнула, подтверждая моё предположение, немедля увлёк её на мягонькую кровать. Не обращая внимания на лепет спохватившейся девушки, желающей убедить меня в том, что и на табурете ей в общем-то было хорошо. Но эти глупости я враз пресёк. Просто задав коварный вопрос, дескать, не хочет ли она сказать, что на табурете ей сидеть приятней чем у меня на коленях? И пользуясь растерянностью притихшей Энжель, подлил вина в её кубок. И предложил выпить на брудершафт. А где один поцелуй, там и другой... Уж против них Энжель нисколечко не возражала! Ибо целовала меня хоть и не очень решительно, но так нежно, так чувственно...Мне аж страсть как захотелось немедля повторить прошлое безобразие - вытряхнуть из платья этого миленького лисёнка и... и...
Я сдержался, хотя едва зубами не заскрипел от невероятного напряжения, с коим мне это далось. Стерпел. И накалять обстановку не стал. Удовольствовавшись пока доступной близостью Энжель и чувственным удовольствием девичьих поцелуев. И к чему-то более серьёзному не переходил, пока не ощутил, что юная леди заметно расслабилась, видя что ничего страшного с ней не происходит. Не дрожит уже, а потихоньку откликается на поползновения моих наглых лап. И потерю платья без слёз пережила... Хотя румянец с её лица после этого не сходил. А может тому виной были мои ласки... Ведь теперь мне стало полное раздолье и ничто не мешало покрыть девичье тело поцелуями хоть всё целиком. Правда сильно я старался не увлекаться, чтоб не смущать чересчур Энжель.
Но решительных поползновений в сторону последнего бастиона благочестия девушки я не совершал. Её трусики оставались неприкосновенны, хотя мне и очень хотелось их самым решительным образом сорвать. Просто ужасно хотелось... Однако я из последних сил держался.
Энжель видимо поняла, что от неё ожидается непосредственное участие в процессе собственного разврата. И вздохнув тихонечко, она прикусила губку и стянула с себя трусики. Замерла. Не смея поднять на меня глаз. И очаровательно покраснев, смущённо обратилась ко мне: - А сапожки значит не надо снимать?..