Конверт он вскрыл в холле.
Спастись бегством не успела, только, запинаясь, пробормотать:
- Хозяин, я должна вам кое-что сказать. Это касается детей…Только, прошу, позвольте мне объяснить!
- Здорова, - хозяин поднял на меня глаза, от чего слова застряли в горле. – И можешь иметь детей. Это ты хотела сказать? Ещё перед визитом к врачу?
Я кивнула, пятясь к лестнице.
- Стоять! – рявкнул норн. – Я хочу дочитать до конца.
И, видимо, дочитал, потому что переменился в лице. Глаза потемнели, губы сжались.
Заключение врача полетело на пол.
- Ты что-то пила? – еле сдерживая ярость, тихо спросил хозяин, делая шаг ко мне. Я – от него, упершись в перила.
- Да, - прошептала, сползая на пол и ожидая града ударов.
- Немедленно принеси эту дрянь! Всю, я велю проверить, я сам проверю, дом вверх дном переверну.
Поспешила наверх, намериваясь не выполнить просьбу норна, а наглотаться снотворного госпожи – единственный, как казалось, возможный выход из положения. Хозяин, очевидно, предвидел подобное развитие событий, ухватил за шкирку и приволок в мою комнату. Под его гневным взором я достала из тайника бутылочку, а потом и поддельные рецепты.
Капли норн швырнул об стену. Бутылочка со звоном разлетелась, обдав брызгами и поранив руку. Рецепты разорвал в клочья, даже не читая.
- Подлая тварь, вот, значит, как ты отплатила за доверие! Лгала, лгала все эти пять лет, а я, дурак, тебе верил! Относился с такой теплотой – а ты предала. Надо было не мешать Шоанезу, пусть бы он сделал, что хотел, - заслужила. А я его из-за тебя… Дрянь, какая же ты дрянь! Знала, что у Мирабель никогда не может быть детей, видела, что со мной творилось, и пила отраву. Изображала жалость – и пила. Лживая мерзавка! Семь, целых семь… Хотя бы одного, предательница, хотя бы одного могла родить! Значит, свободу получить не желала? И не получишь, а ведь могла бы. Зелёноглазая двуличная сука!
Щёку обожгла пощёчина, а потом он ударил меня. Потеряв равновесие, упала, пытаясь оправдаться, объяснить, что не издевалась над его чувствами, не получала удовольствия от его мук, искренне сочувствовала, но хозяин не слушал. Удары сыпались одним за другим, всё, что я могла, - закрыть голову руками.
Хотя бы не ногами, но от этого менее болезненно не становилось.
Когда на спину обрушалась плеть, причиняя страдания даже через одежду (норн был вне себя от отчаянья и ярости), в ужасе завизжала.
Снова свист - и снова боль. От неё брызнули слёзы из глаз.
Он встряхнул меня, рывком поднял на ноги, на время прекратив избивать:
- Как ты могла?! Молчишь? Бесчувственная расчётливая дрянь! Предательница!