Мужчина ударил меня ногой в живот. Скрючившись от боли, я застонала.
- Ну как, память вернулась, кеварийская сучка? Я сделал то же, что посмела сделать ты. Не будь Сашер таким добреньким, давно бы в земле сгнила, тварь!
Я начала судорожно вспоминать, где и когда пересеклись наши дороги, когда я могла его ударить, и вспомнила, пристально вглядевшись в цвет волос араргца. Чёрно-палевые. Норн с торгов. Шоанез!
- По глазам вижу, что вспомнила, - довольно ухмыльнулся норн. – А теперь вставай и топай за мной. Полагаю, Сашер не слишком расстроится, если я заменю одну торху на другую, да ещё доплачу. А тебя, детка, я отправлю туда, где тебе и место.
- Вы не имеете права, по закону вы совершаете преступление!
Не знаю, откуда во мне взялась эта храбрость, но я не побоялась выпалить всё это ему в лицо. Тот отреагировал неожиданно спокойно, даже не ударил.
- А ты, как посмотрю, успела свои права выучить! Нет, кеварийка, я ничего не нарушаю, потому что официально ничего не делаю. Это не мой дом, не мои люди, и меня здесь нет. Единственное, в чём меня можно обвинить, - не обратил внимания на подозрительных личностей, тащащих рабыню.
- Эй, заходите! – крикнул он кому-то.
Дверь снова отворилась, и в помещение вошла женщина. Та самая женщина, которая вызвалась меня проводить. Только теперь она была одета иначе: богаче, ярче. Вся в золоте, а глаза густо подведены чёрным. Вскоре к ней присоединилась и вторая, постарше, обрюзгшая, но тоже увешанная броскими драгоценностями.
- Мой норн, - обе женщины низко поклонились.
Шоанез не ответил на приветствие и сел на единственный стул, пододвинув его ближе ко мне:
- Можете приступать. Смотрите, сколько угодно.
Та, что моложе, наклонилась и задрала мне юбку, осматривая ноги. Вторая расшнуровала платье. Когда пожелтевшие, унизанные безвкусными перстнями пальцы потянулись к моему рту, я не выдержала и укусила её. Взамен получила пощёчину.
Было мерзко, так мерзко, что я предпочла бы умереть, чтобы не подвергаться унизительному осмотру.
- Нет, не возьму, хотя красивая, - покачала головой пожилая. – Я уже не в том возрасте, чтобы учить уму-разуму девочек. Да и торха… Нет, не возьму!
Ещё раз поклонившись Шоанезу, она вышла. А вторая осталась. Отошла на пару шагов, пристально глядя на меня, а потом обернулась к норну:
- Сколько она пробыла торхой?
- Не беспокойся, Трувель, это она уже должна уметь, - равнодушным скучающим тоном ответил Шоанез. – Если нравится, поговорим о цене.
Женщина задумалась, ещё раз придирчиво осмотрела меня.
- Придётся нанимать мага, ломать защиту браслета… Это дорого. С другой стороны, товар ценный. У неё нежная кожа, красивые глаза, фигура, кое-какой опыт, образование… Я бы взяла для дорогих клиентов. Сто пятьдесят, мой норн.