- За неё платили четыреста пятьдесят цейхов, - Шоанез оценил меня дороже.
- Ну, тогда она была невинна, а невинность всегда в цене, - рассмеялась женщина. – Теперь товар подпорчен, к тому же не вами, мой норн. Я и так даю слишком много за краденную торху, рискую, очень рискую…
- По рукам! – недовольно буркнул норн. – Давай деньги.
- Э, не так сразу, мой норн! Сначала её осмотрит врач…
- Сейчас, Трувель, или будешь болтаться в петле.
Осознав, куда меня хотят продать, я ужаснулась. Никогда не думала, что буду молиться Шоану оставить меня торхой.
Женщина и Шоанез вышли, продолжая горячо обсуждать способ оплаты, а в помещение вошли печально знакомые мужчины.
На этот раз мешок на меня не накинули, просто взвалили на плечо и вынесли на открытый воздух.
Квартал, в котором я оказалась, заметно отличался от того, в котором жил хозяин: низкие лагучи, склады, сараи, грязь, снующие по мостовой крысы. Теперь я поняла, почему никто не заподозрит, что Шоанез когда-либо бывал здесь.
Самого его я увидела через пару минут – пронёсся мимо верхом на гнедом скакуне. Значит, об оплате договорились.
- Несите её ко мне, мальчики! – весело крикнула моя покупательница. – Тут недалеко, через три улицы. «Красная дама».
При звуке этого названия мужчины расплылись в улыбке. Очевидно, они там бывали и получили удовольствие. Какое – уточнять не требовалось.
Висела на плече у мужчины и думала: так ли плохо жилось в доме хозяина? Признаться, предложи мне кто-то шанс вырваться отсюда, добровольно вернуться, я бы вернулась.
Между куклой и циновкой в прихожей есть разница.
Но зачем им понадобилось связываться с торхой, и как мамаша собиралась дезактивировать браслет? Зачем столько возни? Я же не принцесса – имени заведению не принесу. Или остальные девушки, те, что продают себя добровольно, настолько ужасны, что на их фоне я выгляжу королевой?
Рассмеялась своему предположению. Ну, кто тебе сказал, что выросшие на дне некрасивы, что их нельзя обучить вежливому обхождению с клиентами? Не думаю, чтобы в публичном доме велись светские беседы. Так, поздороваться, пара общих фраз, наверное, чай или что-то покрепче – и всё. А в постели они, несомненно, искуснее, я же почти ничего не умею. Да от меня и не требовали, лишь бы бревном не лежала.
Нет, не понимаю, в чём ценность торхи. Может, в том, что я принадлежала норну? Наверное, Трувель будет предлагать меня со словами: «Почувствуйте себя норном». И желающие найдутся – хотя бы таким образом приблизиться к миру избранных.
За разговорами сама с собой и не заметила, как мы дошли до «Красной дамы».