Он и не заметил, как замшелая личность оказалась в зоне досягаемости. Взлетел приклад, треснул сыщика по виску. Искры брызнули из глаз. Его швырнуло в грязь – словно и не мужик он вовсе…
Начиналась типичная растительная жизнь. Он понимал, кто он такой, но это было, пожалуй, все, что он понимал. Дюжий мужик проволок его через калитку, взвалил на крыльцо. Втащил в избушку и бросил на пол – словно мешок с костями. Пока царапал пол, пытаясь приподняться, скрипнула, отделяясь от створа, крышка подпола. Он хотел было заупрямиться, но его схватили за шиворот, опять потащили. Ноги провалились в пустоту, разжались руки, держащие его за воротник.
– Лети, голубь, – проворчали над ухом.
Он падал на дно подвала, цепляясь за какие-то гвозди, распорки. А как же лестница? Глубина ямы, очевидно, была небольшой. Он потерял сознание от удара. Очнулся в стылой темноте, с саднящей раной на голове. Попытался повернуться – кости заныли. Пришлось лежать неподвижно, набираясь сил. Душок в подвале стоял какой-то неприятный. Аналогичный душок ощущался в сарае, где лежали зарезанные молодые люди. Сладковатый такой, невкусный…
Он вытянул руку и коснулся лестницы над головой. Земляной пол, неровная стена. Со скрипом извлек из-под туловища вторую руку, сунул дальше. Рука коснулась… человеческого тела. Нос, борода, холодная одежда… Явно не спящий. Максимов не совсем еще подружился с головой – он отправил руку человеку под горло – пульс проверить. Пульса не было. Холодная, дряблая кожа суточной давности покойника.
– Настоящий сторож, – прошептал Максимов. – Очень приятно познакомиться…
Вернее, не очень. Он сделал попытку отползти от мертвеца, но быстро уперся в холодную стену. Этот подвал не отличался кубатурой. Обычный земляной мешок. В одном углу, если верить тактильным ощущениям, алюминиевый молочный бидон (брагу гнали?), в другом – ветхая мешковина. На последней он и устроился, обшаривая пустые карманы (телефон изъяли) и гадая, как долго продлится заточение.
«Тюремный» срок оказался недолгим. Над головой затопали. Съехала крышка. Две довольно странные фигуры спустились по лестнице. Наверху он разглядел еще и третью – ровно по пояс: ноги в кирзачах расставлены, полы засаленного бушлата, грубые руки на цевье… автомата Калашникова! Свет фонаря в лицо. Максимов зажмурился. В этот миг его и пнули со всей дури под ребра.
– Очухался, касатик?..
Опять начинались кошмары. Кто-то сипло, с надрывом кашлял, кто-то выражался – отнюдь не поэтично. Под эти усладительные звуки его сорвали с мешковины, пнули к лестнице. Сопротивляться резона, видимо, не было – перевес противника был подавляющим. Максимов стиснул зубы. Голова ударилась о лестничную перекладину. Искры из глаз посыпались, сознание покатилось под горку. Он почти не чувствовал, как его тащили по лестнице. Наверху перехватили за воротник, смачно врезали по печени и швырнули на пол. От острой боли он частично очнулся, застонал. С трудом разодрал веки и уставился на тех, кого подбросила судьба…