Замерцало что-то интересное. Когда речь заходит о наследственных болезнях, поневоле заинтересовываешься. Разве не было в поведении и характере сестер загадочных моментов?
Болтовню деда нужно было усугубить. Тут и дал он промашку – щедро разлил по четвертой. Антипий с готовностью схватил стакан.
– Хороша, подлюка. Слабовата, правда, наши домашние заготовки позабористее будут, но у нас сейчас эта, сынок… временные трудности. На две пенсии живем, д-дармоедов кормим, сам понимаешь, доход на душу населе…
Это были последние слова. Без всякого предупреждения дедок закатил глаза и рухнул плашмя в остывшую картошку. Раздался густой храп.
А в остальном – немая сцена.
– Де-дя ба-бах! – восторженно закудахтал чертенок.
– Надубасился, – грустно подытожила Груша.
– И надолго? – расстроился Максимов.
Груша пожала плечами.
– До вечера – пока не проспится. Так и будет сидеть – покуда Тишка не придет да в постель не оттаранит.
– Могу помочь.
– Да ладно, – невестка раздраженно махнула рукой. – Леший с ним, пущай дрыхнет. – Она забрала со стола недопитую бутылку, остатки еды и потащила в свою норку за печку.
Максимов поднялся.
– Ладно, спасибочки за еду. Пойду я. Если чего натворил, извиняйте, не хотел.
– Да ничего, не вы, так другой, – Груша показала из-за печки несимметричное лицо. – Если вам про Косогрызовых очень надо, то идите к Марии Федоровне – пятый дом от нашего. Скажете, Грушка послала. Она тоже учительницей работала. Сейчас, правда, на пенсии, уже пятнадцать лет дома сидит. Про всех знает. Но не забудьте еще одну бутылку – без сорокаградусной Мария Федоровна и слова не скажет, – и предвосхищая недоуменный кивок на храпящего «в мундире», добавила: – Не волнуйтесь, вам ее не перепить.
– Благодарю покорно, – раскланялся Максимов.
Мария Федоровна жила в опрятном домике – уютном, но очень маленьком. Над трубой красовался ручной работы дымник, в виде сказочного теремка (есть еще умельцы в русских селах), из будки для порядка погавкивала собачушка. Дорожки аккуратно очищены от снега.
– Груша вас порекомендовала, – завершив традиционное приветствие, пояснил Максимов.
– Какая еще Груша? – удивилась болезненно худая особа с плоским лицом и обесцвеченными волосами.
Она много курила, дым клубился по дому и, похоже, являлся неизменной составляющей интерьера. Как и валенки на ногах, плохо гармонирующие с натопленным помещением.
– Да бог ее знает какая, – честно признался Максимов. – В пятом доме от вашего.
– Впрочем, мне без разницы, – с философской мукой на лице изрекла старушка. – Вы водку принесли?