Утром позвонила Маша и срывающимся от волнения голосом поведала, что Брулька нашлась! Собственно, она никуда и не пропадала. Вечером Саша пришел с работы, Маша всплакнула у него на плече – каково там бедной Брулечке в параллельном мире? В пятый раз обыскали квартиру. Стали готовиться ко сну. Саша разложил диван, вынув из него постельное белье, раскатал свернутое в рулон одеяло… и обнаружил сдавленную, сплющенную, почти задохнувшуюся Брульку! Маша утром на сонную голову скатала одеяло, не заметив, что на ней без задних ног дрыхнет собачка (Брулька белая и одеяло белое), сунула в ящик под диваном вместе с прочим бельем и побрела чистить зубы. А потом кофе, жвачка по телевизору… А Брульку так сдавило, что ни пукнуть, ни вякнуть. Так и пролежала несчастная весь день, не в силах подать звуковой сигнал. Когда ее нашли, она уже глазки закатывала. Живо Брульку в охапку, в машину – и бегом до ближайшей круглосуточной ветеринарной клиники. Вроде откачали, хорошие у нас медики, сердобольные, да и с чувством черного юмора у них полный порядок. Стены тряслись от хохота…
– Красивая новогодняя история, – подытожил, когда отгремело веселье, Вернер. Мельком глянул на часы. – Ага, еще немного времени прошло…
Похмелье отступало, упорно обороняясь и возводя баррикады. К одиннадцати часам в голове появились проблески. Для закрепления эффекта требовалось сунуть голову под кран. Он прошел на кухню, приспособленную для бытовых, в том числе похмельных, нужд, установил смесителем нужную температуру…
Когда Максимов, посвежевший и почти не издающий вони перегара, вошел в офис, скабрезных шуточек не последовало. Сотрудников сразила неподвижность. В кресле для посетителей восседал клиент и с надеждой смотрел на Максимова.
Он легко мог представить, что творится на душе у товарищей. Едва-едва заблестел лучик надежды…
– Здравствуйте, – тихо сказал со вкусом одетый мужчина – средних лет, скорее упитанный, чем худой, скорее невысокий, чем рослый, с приятной интеллигентной, но покрытой каким-то серым налетом физиономией. Такое ощущение, словно он месяц просидел в компании с покойником. Глаза у незнакомца были грустны и маловыразительны.
– Здравствуйте, – пробормотал Максимов. – С наступающим вас.
– И вас, – трагично вздохнул незнакомец.
Надрывисто заскрипело в голове. Не успело стать лучше, как снова похмелье…
Он украдкой покосился на коллег. Екатерина драматично улыбалась – ярко демонстрируя, как человечество, смеясь, расстается со своим будущим. Олежка изображал жадного потребителя рекламы, пялился в немой экран, где махали ногами блондинки в роли зубов. Вернер с выражением пафосного трагизма смотрел в пол.