Максимов втиснулся за угол, оставив в коридоре только ствол и «бдящий глаз». Матовые блики бегали по дальней стене, очерчивая проем и глубину коридора. Насчет тупика было сказано метко – мог, конечно, и соврать, но рубашка мгновенно промокла.
– Последний раз тебя умоляем, – хмыкнул старший. – Выйди же, о отважный, покажи личико, а то ведь свинцом окатим – не возрадуешься.
– Шли бы вы, ребята! – разозлился Максимов. – Вас трогали?
– Опа-на, – обрадовался «хриплый», – говорить умеет.
А вот старший очень даже загадочно промолчал. «А ведь он тоже меня узнал! – догадался Максимов. – А может, не узнал, а сидит себе за углом и мучительно гадает, где он слышал мой голос…»
На всякий случай он спрятал фонарь, убрал подальше ствол и заработал ушами. Очень своевременные телодвижения. Старший над бандформированием завершил раздумья, тяжело вздохнул и вымолвил каким-то треснувшим голосом:
– Убейте его, дебилы.
Загремело так, что уши заложило, – из трех стволов! И все неслабого калибра. Он зажал уши, вдавил нос в сырую стену, терпеливо ожидая, пока все это закончится. Затем выставил пистолет и произвел два выстрела. Стрелки, по счастью, далеко не удалились. Кто-то дико закричал, выронив оружие.
– Сука-аа-а!!! Рука-аа-а!..
– Будешь думать в другой раз, – сухо хохотнул Максимов.
Раненого, продолжавшего скулить не переставая, куда-то увели. Остальные сварливо совещались. Назревало что-то неприятное. Старший вполголоса внушал недотепам азы ближнего боя: «Кто же так воюет, остолопы вы с большой дороги?» Что сейчас произойдет, Максимов уже представлял. Под прикрытием товарища самый боевитый бросится в атаку, старший будет светить фонарем, а сыщик и носа не высунет, поскольку каждое движение в его части коридора будет под контролем. Чесать отсюда надо, и чем быстрее, тем лучше. Он сунул «погремушку» в боковой карман, наставил фонарь на черноту и метнулся в тесную жуть коридора…
Едва ли в «безоблачные» годы советской власти здесь располагались секретные объекты госбезопасности, но что-то, безусловно, было. Тоннель нуждался в системах обеспечения, аккумуляторных, силовых, насосных станциях, системах отвода грунтовых вод, шахтных коллекторах, вентиляционных камерах, автономных электростанциях, прочих объектах, без которых немыслимо существование сколь-нибудь значимого подземного сооружения. Здесь трудились сотни людей, чья работа воистину была и опасна, и трудна, и не видна – а все лишь для того, чтобы некоторые граждане могли спать спокойно. И если данное сооружение может не соприкасаться с объектами метро (в этом нет ничего удивительного), то с системами городского обеспечения – водопровод, канализация, связь и т. д. и т. п. – оно соприкасаться ОБЯЗАНО. Максимову невероятно повезло, что, миновав развилку за изогнутым коридором, он выбрал тропу, в конце которой не оказалось ни решетки, запирающей проход, ни каких-нибудь стальных ворот с заклинившими гидравлическими запорами. Он мчался наобум, не внемля голосу интуиции (а та попискивала, но что именно – не разобрать). Шершавые серые стены, утопленные ниши, не имеющие сообщения с волей, забитые пылью вентиляционные короба на потолке, до которого не достать… Он давно избавился от чувства ирреальности. Все, что с ним происходило, – не бред воображения, а нормальная действительность. И с неприятностями в ней нужно было бороться, как в любой нормальной действительности…