– Дядька незнакомый топором рубил икону Казанской Божией Матери, а Чайкин ножом кромсал Спасителя. Им пришлось долго возиться. А когда они их изрубили, то сунули в печку и сожгли.
Я в ужасе поднял глаза на обыкновенный меблированный дом, на завалинке которого мы сидели. Из труб на его крыше сейчас не вился дымок. Вокруг было тихо и мирно. Неужели именно здесь закончила свой путь длиной в полтысячелетия чудотворная икона?
– Так взяли и подожгли их, как дрова? – все еще недоверчиво переспросил я.
– Бабушка подожгла, – пожала плечами Женя. – Она даже плакала, но все равно поджигала.
– Та-а-ак. – Я на некоторое время даже забыл, что еще собирался спросить у девчонки. Все слова вылетели у меня из головы. Вот и все! Главная причина этого расследования теперь лежит кучкой золы в недрах обыкновенной печи голландского типа, в доме на окраине Казани. Теперь можно не спешить и не гонять людей по окрестностям почем зря. Того, что сгорело, уже не вернуть…
Но зачем? Этот вопрос, конечно, бессмысленно задавать десятилетней девочке. Она не знает на него ответа. В конце концов, не она же сжигала святыню. Ведь они могли ее продать. Или хотя бы попытаться это сделать. Зачем же сразу сожгли, в ту же ночь? Нужно спросить у этого Чайкина и его сообщника… И еще кое-что…
– Скажи, Женя, может быть, Чайкин со своим другом говорили о чем-нибудь? О чем-то, что имеет отношение к ограблению? Ты не слышала?
– Да они все время говорили о чем-нибудь! Вам-то что нужно?
– Мне нужно знать, кто им еще помогал. Может быть, кто-то из монастыря… Ворота монастыря им кто-то открыл – следов взлома нет и собака их не тронула.
Девчонка нахмурилась и долго сидела молча. Я начал подозревать, что она просто не хочет отвечать и тянет время. Но неожиданно она подскочила и выкрикнула:
– Вспомнила! Мы же в город гулять ходили, как раз за несколько дней перед этим всем. – Она неопределенно махнула руками в сторону монастыря. – Чайкин нас с мамой взял погулять, подарки покупал и сладости. Мама была довольная. Это было воскресенье и народу было везде – тьма. Там мы встретили старичка, который сторожем в монастыре работает, и Чайкин с ним за руку поздоровался, как со старым знакомым.
– Откуда ты-то этого старичка знаешь? – нахмурился я, чувствуя, что теперь деду не миновать тюрьмы из-за слов девчонки.
– Да как же? Его в газетных листках пропечатали, так же, как и Чайкина. Я насмотрелась уже на них всех. Только сейчас и подумала, что, наверное, неспроста они здоровались, а тогда и внимания не обратила.
– Значит, узнаешь его? Ну, добро. – Я хлопнул себя по коленям и поднялся. – Теперь у меня много дел появилось, Женя. Пойдем со мной, я твои показания запишу как положено. А уж потом займемся сторожем и неизвестным другом твоего Чайкина…