– Ты знаешь, – Джура неожиданно взял ее за руку, в которой все еще была зажата иголка с золотой ниткой, – если бы не этот Онучин, я бы остался, пожалуй, если бы ты не прогнала. Не хочу уходить, а теперь и остаться не смогу.
Праскева прерывисто вздохнула и подняла глаза на собеседника:
– А я бы и с тобой пошла, да только Матрену в такой холод никуда выпускать нельзя. А уж в дальний путь тем более.
– Видать, не судьба, – тихо вздохнул Джура и осторожно поцеловал бледные губы Праскевы, чувствуя на них привкус соли. Иголка, блеснув, упала на пол и куда-то закатилась. На печке завозилась сонная Матрена, и взрослые замерли, прижавшись лбами друг к другу.
Сотник Онучин видел во сне себя совсем другого, на десять лет младше, еще стройного и прыткого обычного стрельца. Сон поначалу был приятный: он был свободен от службы и бездельничал в свое удовольствие, не заботясь ни о чем. Однако это блаженное состояние неожиданно кончилось, когда на дороге ему встретился как-то смутно знакомый возок.
Возком правил почему-то приходивший сегодня к Онучину в гости Юрий. Он как-то неприятно усмехался и подбрасывал на ладони кошель со звякавшими там монетами. Стрелец некоторое время подозрительно сверлил взглядом этого путешественника, пока внезапно не вспомнил!
Оказывается, Онучин уже видел этого мошенника и даже пострадал от него! И как он мог не сообразить сразу? Пустил этого вора в дом, позволил ему ходить по комнатам без присмотра и даже не проводил до ворот?! Онучин мгновенно проснулся, сел на перине и заорал зычным голосом, призывая прислугу.
Пока примчался сонный парнишка с конюшни, сотник уже решил, что для начала, просто чтобы успокоиться, нужно внимательно осмотреть дом – ничего ли не пропало? То, что было уже за полночь и темень стояла кромешная, Онучина не смущало. Он велел раздать факелы, которые хранились в подвале на случай ночных выездов, и перебудить всех домашних.
Стрелец не желал ничего объяснять. Он просто отдавал приказы, поминая всяческими нехорошими словами проклятых цыган. Воспоминания, которые теперь из головы было не выкинуть, не давали ему покоя. Он был уверен, что и в этот раз его как-нибудь хитро обвели вокруг пальца.
Поднявшаяся суета хотя бы немного успокаивала и отвлекала от мрачных мыслей. Как только он поймет, что же на этот раз пропало, то тут же направится к дому вдовы. Благо, что он почти в двух шагах отсюда…
То, что случилось тогда, много лет назад, оставило не только воспоминания, но и пару выбитых зубов, из-за которых Онучин теперь не мог свистеть. Между прочим, это изрядно мешало, когда нужно было привлечь внимание большей части его сотни.