– Да-а-а, это очень интересно! – обрадовался Гуров. – Что там за дело было?
– А это еще интересней в свете того, чем мы занимаемся, – подмигнул Крячко. – Дело было связано с подделками старинных картин малоизвестных авторов, которые появились неожиданно в большом количестве в конце 90-х годов. Тогда Воронцова еще оканчивала профессиональное образование в столице и попала в сферу внимания оперативников, так как была знакома со многими подозреваемыми в мошенничестве.
– И чем же все закончилось?
– Ну, кого-то посадили, кого-то отпустили за недостатком улик… – пожал плечами Крячко. – Судя по всему, наша будущая реставраторша никаких особенно важных показаний не давала, так что трудно сказать, была ли она замешана во всем этом. Тем не менее само по себе совпадение настораживает…
– Ты прав, – кивнул Гуров. – С трудом верится в то, что это просто совпадение. Нужно все же как-то узнать, кто ее «пасет»…
– Давай попробуем в следующий раз сцапать это ловкого парня, – предложил Крячко. – Заодно выясним, всегда ли за ней слежка или только когда она с тобой общается.
Казань, 1904 г.
Из того мрачного состояния, в которое я впал после разговора с Женей, меня вывел только Семен, который появился у нас в полицейском участке только к вечеру. Показания девчонки к тому времени были уже полностью запротоколированы, и все, кто их слышал и записывал, сидели, оцепенев, и молчали. Мы понятия не имели, что нам теперь делать. Главным стимулом в расследовании для большинства была именно надежда на то, что рано или поздно святыня будет найдена и возвращена народу, а теперь надежды на это не оставалось.
Семен всего этого еще не знал и примчался радостный, что в его случае выражалось в загадочной ухмылке и многозначительном молчании.
– Что там у тебя? – Мой усталый вопрос его явно огорчил. Не так нужно было задавать вопросы тому, кто только что добыл, по его мнению, ценную информацию.
– Не что, а кто, – ответил Семен и снова многозначительно замолчал, но, видя мое безразличие, продолжил сам: – Я навел справки и, кажется, узнал имя сообщника нашего Чайкина! Это некий Ананий Комов, крестьянин из Курской губернии. Благодаря его имени также удалось установить и еще одно имя, которым пользовался Чайкин. Он попадал под подозрение вместе с этим Комовым, и один из околоточных узнал его по фото в газете. Раньше Чайкин звался Варфоломеем Андреевичем Стояном!
– Значит, теперь мы сможем разузнать, чем он промышлял до того, как решил начать охоту за иконами…
– В том-то все и дело, что этой самой охотой он и промышлял! – хлопнул себя по коленке Семен. – Он уже грабил монастыри и всегда тащил что-то из священной утвари. Можно сказать, это его специализация.