А если увижу зазевавшуюся мурашку, то не давлю, а тихонько палочкой восвояси подталкиваю, подальше от великой хищной черной дыры, которая, оказывается, в центре галактического диска, в созвездии Стрельца, расположена и вокруг которой весь сыр-бор и несется с несусветной скоростью. А размер этой дыры, уточнил Монстрадамус, – 4 миллиона масс Солнца, и в конце концов все в нее провалится, но когда будет этот провальный конец – никто не знает. И что потом будет, когда ничего не будет, – тоже никто не знает. И на вопрос, который час, тоже мало кто ответить сможет… Ну, или только с точностью до галактического года, плюс-минус 200 миллионов лет, пустячок, если уж на то пошло…
Несмотря на ремонтные мучения и усталость, успеваю в лагерь съездить поработать. Правда, вчера утром в автобусе уснул и чуть нужную остановку не проехал, благо дети разбудили – у них сейчас учеба в разгаре, они автобус оккупируют, а перед выходом шуметь начинают.
Бирбаух, весь в темных думах, расцепив желтые опухшие лапы, одутловатые от пшенного пива, нажал кнопку и впустил меня, кивнув большой кудлатой головой:
– Пожалуйте! Сейчас много работать надо, Рождество не за горами, подарки покупать придется. – И он тяжело вздохнул. Потом, с новым тяжким вздохом, убежденно сказал: – А вообще лучший подарок – это деньги. Да, да, сразу видишь, кто как тебя любит и насколько уважает. А потом – иди и покупай, чего хочешь. А еще лучше развестись перед Рождеством и вообще ничего никому не покупать, а поехать на Ямайку и трахать там толстых мулаток, а?..
– Это – конечно. Но где еще Рождество? – удивился я. – Осень же только началась?
– Ну и что? Сейчас осень, а потом зима будет. Скоро будет, не избежать. – Он тяжело прикрыл набрякшие веки. – Ох, много подарков надо покупать, много… – закряхтел и начал перечислять своих Лотхен-Гретхен, которым он должен будет искать подарки.
А я пошел дальше, мимо комнаты ожидания, где уже полно людей: несколько небритых черных мужиков в кожанках, одинаковые худые китайцы-клоны в черных штанишках и белых рубашечках, смуглые дети и курчавые мамы, две оливковые личности в чалмах. И яркая блондинка среди них, как солнце среди грозовых туч.
Из коридора я услышал знакомые возгласы веселого негра Сузы, но не успел дойти до них, как с лестницы спорхнула Ацуби и вручила мне на ходу две папки:
– Это для вас, русская семья. Начнем с мужа. И побыстрее – господин Марк плохо себя чувствует и должен пораньше уйти к врачу.
– Какие же это русские? – удивился я, проглядев данные первой папки, но Ацуби сказала, что Марк разберется.