Подойдя к сестре, Иван вытащил платок и вытер лоб.
— Уф-ф! — с облегчением выдохнул он, глядя вслед экипажу Нелидова. — Ну и денек! А все-таки, я его уел! — прибавил он торжествующе.
Свистунов хлопнул себя по бедру перчаткой.
— Так, стало быть, он согласился?
— Да куда бы он делся, — самоуверенно обронил Иван. Он уже раздувался от гордости за успех своего предприятия.
— Что ж, отлично! — бодро пропел Свистунов. — Молодец, Вельский, поддержал гусарскую честь! Так когда же драться?
— Мы еще не назначили день, — тем же самодовольно-небрежным тоном ответил Иван. — Господин Нелидов попросил отсрочки.
— Не беда, — со знанием дела заметил Аркадий. — Главное, что мы заставили его принять вызов. А поединок подождет.
Внезапно Полина вспомнила, что они уже давно выехали из дома, и засуетилась.
— Ради Бога, Жан, едем поскорее домой, — взволнованно подтолкнула она его к фаэтону. — Мне страшно подумать, как рассердится maman, если узнает, что я нарушила ее запрет.
Иван подсадил ее в экипаж, а затем проворно запрыгнул туда вместе со Свистуновым.
— Домой, домой! — приговаривал он возбужденно. — К черту дуэли, к черту Нелидова. Поручик лейб-гвардейского гусарского полка Иван Вельский умирает от голода!
— Ах, только бы вернуться до возвращения родителей, — бормотала Полина, уже не глядя по сторонам и отчаянно молясь, чтобы сегодняшняя проделка благополучно сошла ей с рук.
А Нелидов с Зоричем направились в нелидовский особняк на Мойке, неподалеку от строящегося Исаакиевского собора.
Не успели они войти как навстречу им устремилась тетушка Владимира.
— Ах, Вольдемар, дружочек мой! — женщина в отчаянии заламывала руки. — Я думала, ты приедешь поздно, и мы с девочками только что отобедали. Будь великодушен, прости мою досадную оплошность!
— Пустяки, тетушка, не из-за чего расстраиваться, — заверил Владимир. — Мы с Александром уже немного подкрепились и будем обедать позже.
— Вольдемар, ты само благородство и великодушие, — с умилением пропела Софья Гавриловна.
Владимир досадливо поморщился.
— Тетушка, я же вас столько раз просил! Перестаньте называть меня Вольдемаром. Что за причуда, в самом деле?
— Но отчего же? По-моему, это очень аристократично!
— А по-моему, смешно, — безапелляционно отрезал Владимир. — «Вольдемар» смахивает на «Адельстан» или, еще хуже, — на «Рыцарь Тогенбург». Брр! Ужасно!
— Да помилуй, что же тут ужасного? — искренне удивилась Софья Гавриловна. — Ведь это из баллад Жуковского!
— Ну да! Один — безвольный тип, готовый пожертвовать ребенком за «минуты сладкого блаженства». Второй — вообще идиот. Не нашел ничего лучше, как сидеть сиднем под окном женского монастыря и ждать, «чтоб у милой хлопнуло окно».