— На горшок, говоришь? — переспросил Владимир. И вдруг заразительно расхохотался.
Протянув дворнику цилиндр, он уселся в коляску и велел кучеру ехать… к магазину Шармера, за новым головным убором.
* * *
После Шармера Владимир заехал за Зоричем и они отправились во французский ресторан. По окончании трапезы, раскуривая трубку, Владимир рассказал о стычке с Элеонорой.
— Смотри, приятель, будь осторожен, — предостерег Зорич. — Сдается мне, что в лице этой женщины ты приобрел хитрого и опасного врага.
— Ну, это меня не сильно беспокоит, — философски усмехнулся Владимир. — Одним врагом больше, одним меньше. Гораздо неприятней другое. Я подозреваю, что Элеонора оговорила меня перед мадемуазель Вельской. — А с чего ты это взял?
— Со вчерашнего дня эта девица слишком настороженно со мной держится. Будто чего-то боится. Вот и сегодня. — Владимир задумчиво затянулся дымом. — Вообрази: приехала навестить Наденьку и, вместо того чтобы сразу идти в дом, встала возле ограды Мойки, чуть не полчаса так и простояла на одном месте. Я сидел в кабинете. Слышу — подъехала коляска. Глянул в окно. Смотрел на нее, смотрел, потом не выдержал и сам вышел на улицу.
— И что же?
— Разругались в пух и прах. Да еще и наглецом меня обозвала за то, что я сказал, что она ведет себя смешно.
— Кто ж говорит такие слова барышням?
— Да вывела она меня! Ведет себя словно ребенок несмышленый.
— Да ведь она почти ребенок! Ну, в самом деле, Владимир, как тебе не совестно? Связался черт с младенцем.
— И то верно, — согласился Владимир. — Нашел с кем вести словесную перестрелку. Как это все, однако, глупо! И дернула же меня нелегкая над ней подшучивать. Зачем? Да, по большому счету, какое мне до нее дело?
— Да нравится она тебе, вот какое!
— Вздор! — возмущенно возразил Владимир. — Что в ней может нравиться, скажи на милость? Зорич крикнул, чтобы принесли еще вина, а Владимир откинулся на спинку дивана и задумался. Он вспомнил Полину — но не такой, какой видел сегодня, а какой она была вчера. Он живо представил ее в тот момент, когда она вошла в театральную ложу в своем роскошном наряде. Он невольно залюбовался ею в ту минуту, когда десятки восхищенных взоров устремились к ней, и она вся расцвела и похорошела под этими взорами.
Да, Александр прав: эта девушка, действительно, привлекала его, как привлекает красивый, яркий цветок. Но он знал, что цветок этот, скорее всего, искусственный, и благодатного меда с него не соберешь. Поэтому и не хотел лететь на его притягательный аромат — не живительного нектара, а тонких французских духов.