— Вставайте, дети, и помогите дедушке. Мы поедем в огненной повозке и, сидя в ней, будем двигаться к Югу.
Неизвестно, смогли ли бы они подняться, но тут из темноты раздался гром, похожий на рев дракона, и показались два больших глаза, извергавших пламя, и все закричали и бросились бежать. В суматохе их толкали в разные стороны, но они отчаянно цеплялись друг за друга, и наконец их втолкнули куда-то в темноту, в гам и шум множества голосов через открытую дверь, и они очутились в маленькой, как ящик, комнате. И вдруг машина, на которую они сели, с протяжным ревом рванулась в темноту, унося их в своей утробе.
Двумя серебряными монетами Ван-Лун оплатил сто миль пути, и чиновник, который взял у него серебро, дал ему целую пригоршню сдачи медной монетой. На несколько медяков Ван-Лун купил у продавца, сунувшего свой лоток в окно вагона, четыре маленьких хлебца и чашку вареного риса для девочки. Больше этого им не приходилось съедать за раз уже много дней, и хотя они умирали с голода, но, взяв пищу в рот, почувствовали к ней отвращение, и только после уговоров мальчики проглотили но куску. Один старик упорно сосал хлеб, держа его в беззубых деснах.
— Нужно есть, — хихикал он, обращаясь дружески ко всем стоявшим вокруг, в то время как огненная повозка катилась, раскачиваясь на ходу. — Пускай себе мое глупое брюхо обленилось за все эти дни безделья. Нужно его кормить. Не умирать же мне из-за того, что оно не хочет работать!
И все засмеялись, глядя на улыбку сморщенного старичка с редким седым пухом на подбородке.
Но Ван-Лун не потратил всех своих медяков на еду. Все, что было можно, он оставил на покупку цыновок для шалаша, когда они приедут на Юг. В огненной повозке нашлись люди, которые раньше бывали на Юге, нашлись и такие, которые ездили каждый год в богатые южные города работать и просить милостыню, чтобы легче было прокормиться. И Ван-Лун, когда он привык к необычной обстановке и перестал изумляться, видя в щели вагона, как быстро уносится из-под ног земля, начал прислушиваться к тому, что говорили эти люди. Они говорили громко, как подобает говорить мудрецу с невеждой.
— Прежде всего тебе нужно купить шесть цыновок, — сказал один из них, человек с потрескавшимися и отвисшими, как у верблюда, губами. — Они стоят два медяка штука, если ты не сваляешь дурака и не будешь смотреть деревенщиной, а то с тебя сдерут по три за штуку — это больше, чем следует, — мне это хорошо известно. Горожанам меня не провести, хоть они и богачи, — он покачал головой и посмотрел на слушателей, ожидая, что они выразят ему восхищение.