Беда ворвалась в его дом с ранним телефонным звонком. Абражевич нервно схватил трубку и сразу понял, что пора сушить сухари. Звонил Павел Николаевич, сообщивший, что ночью ограбили офис и вскрыли сейф. Похитили документы.
— Какие документы? - Абражевич автоматически положил руку на грудь, словно намеревался придержать ладонью сердце, ухнувшее в желудок.
— Правильно мыслишь, Василий Васильевич, — хмыкнул в трубку Пашка. - Не хотел бы я, чтобы эти бумажки попали в чужие руки.
— Кого подозреваешь?
— Нескольких. Но в первую голову своего дружка-морячка.
— А что Константин Сергеевич говорит?
— Он тоже так думает.
Абражевич зябко поежился.
— Что собираешься предпринять?
Павел Николаевич возбужденно гоготнул:
— Сегодня повяжем, допросим с пристрастием и потом замочим. Хватит цацкаться, обнаглел совсем. Я ему хорошую работу, а он мне... Короче, это мое дело.
— Ты что, ты зачем мне все это говоришь? Я тут ни при чем!
— А чтобы ты, дорогой подельник, в курсе был! Вместе катались, вместе на зоне и саночки возить...
В ужасе Абражевич опустил трубку на аппарат. Вот тебе и предчувствие, вот тебе и тот самый кирпич. Заметался по квартире, попутно огрел ногой ни в чем не повинного кота. Кое-как оделся, выскочил на улицу. Из телефона- автомата перезвонил сообщнику.
— Не смей, слышишь, ты, урод! - завопил в трубку. - Ты во что меня хочешь втянуть?
— Ай-яй-яй! - развеселился Павел Николаевич. - Какие мы нежные, деликатные и пушистые! Так вот, толстая задница, слушай сюда: дела наши - хуже не бывает. Самое время, как на флоте говорят, кричать "Полундра!" и прыгать за борт. Знаешь, с тонущего корабля крысы первыми улепетывают. Но мы так делать не будем. Если что, то ты нас отмажешь через своих дружбанов в правительстве. Если не отмажешь, то сидеть будем вместе и я не поручусь за то, что в первые три дня из тебя там не сделают первоклассного петушка. Ты понял свои перспективы, дорогой Василий Васильевич?
Абражевич был в состоянии, близком к истерике. Он отпустил водителя и поехал на работу городским транспортом. Нужно было выиграть время, чтобы хорошо подумать и все взвесить. Пять троллейбусных остановок прошагал пешком. По старой студенческой привычке ему хорошо думалось на ходу. Да и светлый, налившийся солнечным соком денек располагал к прогулке.
Паниковать раньше времени не стоит, думал он. Эту зарвавшуюся уголовную сволочь сдам за милую душу. Он даже перекреститься не успеет. Хорошо бы, конечно, заглянуть хоть одним глазком в пропавшие бумаги. Вряд ли там может быть серьезный компромат на него. Он всегда был настороже, но, разумеется, за несколько лет, собирая по крохе, и дурак накопит кучу дерьма. Там - непонятная денежная расписка, в другом месте - соучредительство в канувшем в небытие фонде, несколько пикантных фотографий, ну и прочее такое, что, сваленное вместе, может произвести негативное впечатление на обычного человека. Факты, как известно, сами по себе не имеют никакого значения, важно их истолкование. Заказывает музыку всегда тот, кто за нее платит. Если задаться целью, на основании одних и тех же фактов можно скомпрометировать святого и, напротив, самого отпетого злодея выставить невинным младенцем. Нынешняя политическая жизнь, когда высокие репутации возникают и рушатся наподобие карточных домиков, дает множество подтверждений этой мысли. Да черт с ней, с философией, есть дела поважнее.