Абражевич присел на укромную скамейку в скверике, недалеко от метро, закурил и прикрыл глаза, подставив лицо теплым солнечным лучам. Предстояло прийти к какому-то решению и определиться. Депутатство даст ему неприкосновенность и большой резерв во времени, но резко ограничит возможности в бизнесе. В сущности, момент для такого маневра самый благоприятный, и, возможно, сегодняшние неприятности надо расценивать как знак Божественного провидения.
На скамеечку к Абражевичу подсела девочка лет пятнадцати и попросила закурить. Одета она была вызывающе, а глаза были подведены почти до висков, как у заморской куклы. Подрабатывала, видно, прямо с утра, вместо школьных занятий. "Все-таки падение нравов ужасное, не то, что при коммунистах, — с огорчением подумал Абражевич. - Американцы хитро запустили на постсоветское пространство свою массовую культуру, и на молодежь она подействовала сильнее, чем радиоприемник на дикарей Полинезии. У нас еще терпимо, а вот у соседей, судя по всему, полный завал".
— Что вокруг происходит? Не поймешь! - задумавшись, вслух произнес Абражевич.
— Вы о чем это, дяденька? - заинтересовалась девочка, томно закатывая глаза.
— Про то самое... И давно ты куришь?
— Сейчас все курят.
— И какая у тебя такса?
Девочка ничуть не смутилась, напротив, заинтересованно придвинулась к нему поближе. В глазенках появился озорной огонек.
— Если хотите, то договоримся, недорого...
— Выпороть бы тебя ремнем, — Абражевич был откровенно возмущен, но девочка отнеслась к его словам, как профессиональная путана.
— Нет, — с тонким пониманием вопроса ответила она. - Так я не хочу. Но у меня есть подружка, которая обязательно согласится. Хотите, позвоню?
Абражевич молча встал и, не оглядываясь, пошел к метро. Девочка прокричала вслед что-то оскорбительное, очевидно насчет его потенциальных возможностей и жадности, но слов он не разобрал.
На работу пришел почти вовремя и до обеда успел переделать массу дел. Но чем бы он в этот день ни занимался, в голове постоянно зудело: пора принимать защитные меры, а то пропадешь. В конце дня не удержался и набрал номер старого приятеля, работавшего в прокуратуре:
— Коля, это я, узнаешь?
Тот узнал, но радости не высказал.
— Чего тебе надобно, старче?
Абражевичу стало обидно. Когда-то они вместе комсомолили и считались почти друзьями. Неужели верный кореш перескочил в другой окоп?
— Ты чего вечером делаешь, Коля?
— Особо ничего.
— Давай вместе поужинаем?
— Опять припекает?
— Не сильно, но дымком тянет...
Договорились, что часам к семи Абражевич заедет в прокуратуру.