– Понятно.
– Что тебе понятно?
– Твое справедливое возмущение. Водка, наверняка, со второго гормолзавода?
– А откуда еще? По сараям даже она не работает.
– Ты тут головой не тряси. Между прочим, меня мало волнует, что твои люди вытворяют. Ты за них в ответе. Что, игрок великий, преферанс вспомнил, на “мизере” решил застрелиться? Ладно, не переживай, Наташка, я тебя не уволю.
Бегло взглянув в сторону девушки, я отметил – ее превращение из живого трупа в нашу сотрудницу несколько затягивается.
– А потери? – не успокаивался Голубенко.
– Понимаю, чего ты добиваешься. Думаешь, я сейчас решу: эти потери отобьешь ты. Не надейся. Спаленные бабки предстоит отбить самой Наташе. Она, как я успел заметить, уже взрослая девочка.
– Понимаю, – ухмыльнулся Голубенко, – тогда я пошел.
– Давай-давай, – напутствую его. – Доблестно вкалывай на благо великой родины и интеллигенции из колхозного крестьянства.
Представляю, как живописно изрисует в своем воображении дальнейшие события в кабинете генерального директора шеф козероговских брокеров. Еще бы, пять штук зелени, это ж какие позы придется принимать Наташке, чтобы их отработать.
Однако я рассуждаю по-другому, нажимаю кнопку в панели стола, а потом руководящим тоном бросаю в сторону девицы:
– Иди, приведи себя в порядок.
Наташа с удивлением посмотрела на отъехавший за моей спиной в сторону шмат панели. А чего там за потаенной дверью: сокровища Агры, план острова сокровищ и процветания нашего общества? Ничего подобного, элементарная комната отдыха по обкомовским заветам.
Правда, кровать такая, что на ней при большом желании в былые годы уместились бы все члены бюро для изучения очередного закрытого письма ЦК “Наши задачи по дальнейшему навешиванию лапши на народные уши путем проталкивания ее через задний проход”. А все остальные аксессуары почти такие же, как в том обкоме. Даже устаревший холодильник “Розенлев”, в точности, как у бывшего начальника областного Управления внутренних дел. Это я, человек скромный, один холодильник взял, а у него только в подвале на даче шесть таких стояло. И набиты эти холодильники были так, словно на их содержимое менту пришлось выложить свою зарплату за три года вперед. Причем это было во времена, когда на полках продовольственных магазинов из всех продуктов питания преобладали пластмассовые миски.
Да, были времена. Всего несколько лет назад. И фыркающая за моей спиной под напором воды Наташка наверняка в них и осталась. Что тогда творилось, приятно вспомнить. Как в песне, встал заклейменный вечным проклятьем, приговоренный судьбой родиться на этой земле, весь мир голодных рабов, и каждый стал самостоятельно выживать, кто как мог. В основном, они были горазды скупать в Белозерске резиновые галоши и перепродавать их севернее на двести километров, тащить в Румынию конфеты, сверла в Турцию, удочки в Польшу.