До встречи с моим коммерческим директором Рябовым остается целый час. Или всего один час, если учесть: за это время мне необходимо принять окончательное решение и дать ответ начальнику Управления по борьбе с организованной преступностью генералу Вершигоре.
В прежние времена я бы давным-давно, к явному неудовольствию Рябова, отвечающего исключительно за безопасность фирмы, согласился с предложением генерала. Однако за последние двадцать лет я все-таки немного изменился, несмотря на постоянные уверения Рябова, что в моей заднице никак не погаснет огонь пионерского костра.
Да, прежде я бы с ходу ответил генералу чуть ли не старорежимным “Рад стараться” и погнал выполнять его просьбу накрыть одну фирмочку с такой радостью на лице, какая бывает лишь у господина Дауна отечественного разлива при виде конфеты на палочке. И все пошло бы по тысячи раз накатанной до меня дорожке. Попадаю на вражескую территорию, без поддержки, без всякой связи с тылами, начинаю разведку боем, оставляя за собой густой шлейф трупов и оттраханных красавиц. Конечно, при этом противник тоже активничает – в меня стреляют, бросают гранаты, жгут лазерами, топят в джакузи, закапывают живьем, но, понятное дело, к летальному исходу такие действия не приведут. Я неуязвимее дерьма: в воде не тону, в огне не горю, а во время перестрелки с пятьюдесятью автоматчиками всех отправляю на тот свет с помощью шестизарядного короткоствольного револьвера. И в конце концов вступаю в поединок с телохранителями вожделенного объекта Вершигоры.
Их, ясно, не меньше полуроты, до встречи со мной все поголовно состояли в спецназах, молились в китайских монастырях на практические пособия по восточным единоборствам, на худой конец, расправлялись в том Афгане с бандитскими формированиями, несмотря на их жалкие потуги отбиться “стингерами”.
В общем, каждый из этих парней в одиночку способен вступить в поединок с Рэмбо и забить насмерть не только его, но и прискачущую на вопли супермена поддержку в виде Шварценеггера и прочих крутых партнеров по “Планете Голливуд”. При этом, быть может, некий Уиллис даже сумеет хоть пару раз, но дать моему соотечественнику по морде, однако, не больше того.
Но ведь я – совсем другое дело, круче яиц, выше звезд, страшнее ядерного взрыва, кровожаднее гигиенической прокладки “Кэфри”. Пять минут – и они покойники. Сам не успел заметить, как ногами замесил свору в тесто, превратил в фарш ее наиболее колоритную фигуру размером с Эйфелеву башню, увенчав это кулинарное изделие распускающим сопли и вопли мерзавцем, до которого без меня никакому “Интерполу” не добраться. Быть может, перед тем, как он навсегда освободит мир от своей зловещей фигуры, конспективно изложу извергу почему он просто обязан отказаться от дурной привычки глотать кислород. Ровно через три секунды после того, как негодяй напустит на собственные зрачки остекленевший вид, появятся вертолеты, бронетехника, полчища разнокалиберных спецподразделений, и сам генерал Вершигора прижмет меня к своей широкой груди. Потом я устало пойду к горизонту, а остальные будут суетиться, создавая такую боевую активность среди руин разгромленной фирмы, словно на них пошли в последний и решительный бой объединенные фронты всех мандавошек планеты.
