Он остановил машину у дома, на который я указала.
Я посмотрела на Науэля, не зная, что сказать на прощание.
Он так же молчал. Потом повернулся ко мне и проговорил:
— Лиа, можно я спрошу?
Ну вот началось!
Я обругала себя за то, что сразу не выскочила из машины, как только мы остановились. Вот дура! А теперь ведь придется отвечать.
— Ну давай. — без особого энтузиазма протянула я, зная, что это парень все равно не отвяжется, пока меня не доконает своими вопросами.
Я мельком глянула на спасительный дом, и приготовилась к вопросу.
— У Каленов ты пообещала, что не уйдешь из Ла Пуш, я могу тебе верить?
Ах, это! Я с облегчением вздохнула.
— Я всегда держу данное слово. — категорично заявила я.
— Это хорошо. — проговорил он.
— А что? — не удержалась я. Да, любопытство меня когда-нибудь погубит.
Науэль поморщился.
— С позавчерашнего дня я ничего не ел, не знаю, сколько еще продержусь, но жажда становится невыносимой. Пора на охоту. Но я не могу уйти далеко, пока буду думать, что ты задумала побег.
Я не смогла сдержать улыбку.
Не смотря на наши различия, мне было приятно, что хоть одного человека волновало, останусь я в Ла Пуш, или нет. Кому-то не безразлично мое существование. Никогда бы не подумала, что эта маленькая новость так согреет мне сердце.
— Не волнуйся, мне бы сейчас до кровати добраться. Можешь спокойно охотиться, побег я пока отложила.
— Спасибо.
— Да не за что.
Я взялась за дверную ручку. Холодный ночной воздух ворвался внутрь.
Обернувшись, я посмотрела на Науэля. Его лицо было спокойно, даже безмятежно. Брови расправились, а глаза уже смотрели не так настороженно.
— Спасибо, что подбросил.
— Пожалуйста.
Посмотрев, как машина скрылась за поворотом, я вздохнула и поплелась в дом. Ощущение было такое, будто на мне весь день пахали землю. От переживаний сил не осталось совсем. Попытавшись вспомнить, с чего начался этот нескончаемый день, я поняла, что не помню. Как это было давно.
Только сейчас, я вдруг поняла, что тоже ничего не ела за весь день. Желудок принялся недовольно урчать.
Усмехнувшись, я открыла дверь и направилась на кухню. Войдя из темноты в яркий свет, я часто заморгала и не сразу заметила маму, отходящую от окна.
— Ой, мам! Ты сегодня у нас!
Я с радостью обняла моего самого родного человека, пытаясь скрыть тем самым смущение от того, что она могла заметить. А заметила она, конечно же, машину Эдварда, отъезжавшую от нашего дома. Отпираться было бесполезно и глупо, так что я приготовилась к вопросам.
— Мам, а есть, что поесть? — я подошла к плите, пытаясь на запах определить, что находится в кастрюльках, закрытых крышками.