Спасибо хорошей физической форме, иначе я ни за что не выдержала бы этот сексуальный марафон! Такое впечатление, что у мужика не было секса еще дольше, чем у меня. Я сто раз поблагодарила свою предусмотрительность, захватившую с собой приличное количество средств индивидуальной защиты, потому как глубоко сомневаюсь, что в этом средневековье кто-то слышал про кондомы. Правда, как я на него их задвигала, это отдельная песня. Он сначала удивился, потом показал мимикой и жестами свое отношение к зачехлению, но на меня с семнадцати лет не действовало мужское нытье: «Заниматься любовью в презервативе — все равно что нюхать розу в противогазе». Так что пришлось ему смириться с инородным предметом на своем пенисе.
За всю ночь мы не сказали друг другу и пары слов, да и в принципе это не было нужно. Мы просто сбрасывали скопившееся напряжение, совершенно не думая о партнере. Одним словом — животизм, и ничего более. Утром он ушел, и, слава богу, обошлось без слюнявого поцелуя в щечку и бегающего взгляда.
Продрыхнув до обеда, моя душенька потрапезничала, а потом навестила уже знакомую рукодельницу и предложила ей поработать на меня. За время общения с Эдиком и Сосискиным я развила в себе потрясающее чутье на наживу и была просто уверена, что ее изделия принесут нам баснословную прибыль. После получения согласия мы с авантюризмом до вечера шлялись по городу и разглядывали местные достопримечательности. Хотели поглазеть на тюрьму, но, заприметив в толпе Леля, быстро ретировались.
Все время, пока я болталась по улице, меня не покидало странное чувство, как будто в воздухе витало ощущение всеобщего несчастья. Жители были зашуганные, все ходили с опущенными головами, нигде не было видно детей и молодежи. Все свои соображения я вывалила за ужином друзьям, которые проявились в гостинице без довесков. К сожалению, все хоть и чувствовали что-то необъяснимое, но ответа не знали. Как же нам не хватало Феди, но я отлично понимала, что вампиру необходима кровь и он банально отъедается после вынужденного поста. Ну а Зорро, даже если бы и знал, в чем тут подвох, вряд ли стал бы делиться информацией.
Как только в небе зажглись звезды, мои спутники испарились, и я отправилась к себе в комнату, где меня опять навестил давешний молчаливый любовник. Этой ночью он меня любил, да так, что мне казалось — для него это последний раз. Словно завтра его поведут на казнь и он хочет насладиться каждым мгновением нашей близости. В перерывах он гладил меня по волосам и вглядывался в мое лицо, будто старался запомнить каждую черточку. В его глазах плескались такая тоска и боль, что у меня стоял в горле комок. Казалось, он прощается со своей жизнью, со мной, со всем миром, и я для него не просто случайная женщина, а нечто большее, ведомое только ему. И от этого мне становилось еще горше — впервые поняла, что такое любовь с привкусом обреченности.