— Привет, Мадлен.
Звук низкого голоса отдался сладким нытьем в низу живота.
— Привет.
Она нащупала меню на барной стойке и указала ему на столик. Может, он зашел позавтракать и пока нет причин для паники.
— Я не за тем пришел. — Рэй подошел так близко, что Мэдди ощутила так хорошо знакомый ей со вчерашнего вечера запах с оттенком хвои.
— Тогда зачем? — Ее голос предательски дрогнул.
— Твой велосипед.
— Ну да, конечно, — спохватилась Мэдди.
— И нам надо поговорить.
— О чем? — слишком поспешно спросила она.
От лукавства, наполнившего его глаза, жар между ее бедер усилился. Рэй провел большим пальцем вдоль ее шеи, сжал плечо:
— Не прикидывайся, Мадлен. Мы оба знаем, что ты не так невинна.
— Убери руки от моей официантки! — Окрик Фила заставил ее вздрогнуть.
Подмигнув ей, Рэй поднял голову и рявкнул в ответ:
— Я буду трогать все, что мне заблагорассудится.
Мэдди уже готовилась разнимать двух здоровых мужиков, каждый из которых был выше ее на голову, однако Фил засмеялся и легко толкнул Рэя в плечо:
— Сто лет не виделись. Здорово, отшельник.
Когда мужчины обнялись, до Мэдди наконец дошло, что эти двое — не случайные знакомые, а давние и добрые друзья.
— Я поговорю с Мэдди в твоем офисе. На сегодня ее рабочий день закончен.
Она не поверила ушам, а Фил перестал улыбаться:
— Постой, приятель, не горячись. Я уже сказал: Мэдди не будет…
— Эй, между прочим, я все еще здесь.
Оба взглянули на нее с удивлением.
— Не люблю, когда обо мне говорят как о вещи. — Она ткнула пальцем в грудь Рэя, который от неожиданности сделал шаг назад. — Ты кто такой? Ворвался сюда как хозяин и распоряжаешься. Когда кончается моя смена, решать Филу, а не тебе.
Фил похлопал ее по плечу:
— Мэдди…
— Что? — Она резко обернулась, недовольная, что он прервал вдохновенный процесс превращения безропотной маленькой мисс Утешение в настоящую стерву.
Фил откашлялся с виноватым видом:
— Он и есть хозяин.
— Он… кто? — Кровь отлила от лица Мэдди.
— Это кафе принадлежит ему. Я — только управляющий.
Мэдди уставилась на Рэя, не в силах произнести ни слова. Глазами памяти она видела своего отца, пунцового от напряжения, со спущенными до колен брюками и трусами, охватившего руками голые бедра секретарши. Со шлепающим звуком он бился животом о ее пышные ягодицы. Непристойная сцена сопровождалась омерзительными животными стонами, которые издавал отец. Мэдди настолько живо представила всю картину со звуками и отталкивающим запахом разврата, как будто поймала отца на горячем вчера, а не десять лет назад. Она зажала рот рукой, чувствуя, как накатывает тошнота: