— Кому-нибудь еще?
— Да, — кивнул Грин. — Прокейну.
— И что он сказал?
— Он озабочен случившимся.
— Я тоже.
— Он хочет тебя видеть.
— Когда?
— Немедленно, если это возможно.
— Вообще-то, я чертовски устал.
— Он считает, что это очень важно, и я с ним полностью согласен.
— Почему?
— Потому что сегодня утром ему звонил человек, который хочет продать его дневники.
* * *
Впервые с Абнером Прокейном я встретился днем раньше, в субботу, тринадцатого октября, в десять утра.
— Вы моложе, чем я ожидал, — сказал он, крепко пожав мне руку. Зеленоватые глаза, широко посаженные по обе стороны крупного носа и с интересом разглядывающие меня, хорошо гармонировали с рыжеватыми, чуть тронутыми сединой, начавшими редеть волосами, узкой полоской усов над подвижным ртом и круглым подбородком.
Он провел меня в просторный холл и открыл одну из дверей.
— Я думаю, нам тут будет удобно.
Мы прошли в небольшую комнату, то ли кабинет, то ли библиотеку. Два окна выходили на Семьдесят Четвертую улицу. Одну из стен занимали полки с книгами. На других висели картины, изображающие сельские пейзажи. У камина, в котором потрескивали горящие поленья, стояли два кожаных кресла. Обстановку дополняли письменный стол, заваленный книгами и бумагами, и большой глобус, стоящий на полу у окна, Прокейн подошел к электрической кофеварке и наполнил две чашечки.
— Сливки и сахар? — спросил он.
— Только сахар.
— Пожалуйста, присядьте.
Я выбрал одно из кресел у камина, он передал мне чашку и сел напротив.
— Я полагаю, мистер Грин ввел вас в курс дела.
— Он рассказал мне то, что знал, — ответил я. — Но не упомянул об одном важном обстоятельстве.
— Каком именно?
— Он не сказал о том, что вы по всей видимости лучший вор этого города.
Прокейн холодно улыбнулся.
— Шесть или семь лет назад, работая в газете, вы интересовались моей особой, не так ли?
— Да.
— Но, к удивлению, не написали обо мне ни строчки.
— Потому что я не нашел ничего, кроме слухов.
— А теперь вы хотели бы узнать некоторые конкретные факты?
— Да.
Прокейн повернулся к огню и задумался.
— Ну что ж, мистер Сент-Айвес, — он широко улыбнулся, — будем откровенны. Я — вор.