– Да уж, ничего, кроме отвращения, – благодарно повторила она его слова, потому что знала его, как никто другой.
– Ничего, кроме омерзения, – повторил он.
– Да, – прошептала она, удовлетворенная и убежденная его словами.
– Но вы же не позволите одному человеку забрать имущество соседа, – продолжал настаивать Джеральд, – так почему же вы допускаете, что одна нация может забрать то, что принадлежит другой?
Гермиона что-то довольно долго шептала про себя, а потом с лаконичным безразличием произнесла вслух:
– Дело же не всегда в имуществе, не так ли? Не все ведь сводится к материальным ценностям.
Джеральд разозлился, уловив в ее словах намек на вульгарный материализм.
– В большей или меньшей степени, – парировал он. – Если я стащу с головы прохожего шляпу, эта самая шляпа станет символом свободы того человека. Когда он ударит меня, чтобы забрать шляпу, он будет сражаться за свою свободу.
Гермиона почувствовала, что ее загнали в угол.
– Хорошо, – раздраженно произнесла она. – Но мне кажется, что спор, основанный на воображаемой ситуации, не приведет нас к истине. Никто ведь не собирается срывать шляпу с вашей головы.
– Только потому, что это запрещено законом, – ответил Джеральд.
– И не только поэтому, – вмешался Биркин. – В девяносто девяти случаях из ста моя шляпа просто никтому не нужна.
– Все дело в том, как на это посмотреть, – не умолкал Джеральд.
– Или же все дело в шляпе, – рассмеялся жених.
– А если ему все же нужна моя шляпа, что на самом деле так оно и есть, – продолжал Биркин, – мне решать, что опечалит меня больше – потеря шляпы или потеря свободы, что я перестану быть человеком, который ничем не скован и которого ничто не волнует. Если мне придется начать драку, этого последнего я лишусь. Поэтому вопрос в том, что мне дороже – любезная моему сердцу свобода действия или же моя шляпа.
– Да, – протянула Гермиона, устремив на Биркина странный взгляд. – Да.
– И что, вы позволите стащить шляпу у вас с головы? – спросила Гермиону новобрачная.
Высокая, прямая женщина медленно, словно не понимая, где находится, обернулась на этот новый голос.
– Нет, – произнесла она низким холодным голосом, в котором, однако, слышалась скрытая усмешка. – Нет, я никому не позволю стащить со своей головы шляпу.
– И как же вы этому помешаете? – спросил Джеральд.
– Не знаю, – медленно выдавила Гермиона. – Скорее всего, я этого человека убью.
В ее голосе слышалась странная усмешка, ее жесты говорили, что она шутит, однако шутка эта была страшной и весьма убедительной.
– Естественно, – сказал Джеральд. – Теперь я понимаю, что хотел сказать Руперт. Для него весь вопрос в том, что важнее – шляпа или душевное спокойствие.