— Согласны! — ответили ему из толпы.
— Как же это? — раздались другие голоса. — Вырывать сорняк, так с корнем, а то не успеешь оглянуться, как он снова разрастется.
— Вы все еще боитесь его? Теперь он не страшен. Мы всегда справимся с ним, если будем действовать так же дружно, как сегодня. Давайте подумаем, что нам теперь с ним делать.
Со всех сторон посыпались предложения:
— Пусть каждый из нас плюнет на него, ладно?
— Правильно!
— Давайте делить его имущество между всеми!
— Пусть признает свою вину и напишет обязательство, что больше против нас не пойдет, не то мы его убьем!
— Верно! Пусть пишет обязательство! И чтобы своей рукой!
Цянь Вэнь-гуй приподнялся и, стоя на коленях, стал отвешивать поклоны. Правый глаз его совсем заплыл, губы были рассечены; грязные усы обвисли; весь в крови, утратив человеческий облик, он хрипел и заикался:
— Добрые отцы и деды! Кланяюсь всем отцам и дедам, благодарю за милость! Простите все мои преступления!
Школьники, стоявшие отдельной кучкой, передразнивали его: «Добрые отцы и деды!..»
Несмотря на то, что Цянь Вэнь-гуй едва дышал, в его дрожащую руку всунули кисть и заставили писать обязательство.
А собрание перешло к вопросу о конфискации и разделе имущества Цянь Вэнь-гуя и его сына Цянь Ли. Народ не хотел оставлять землю даже другому его сыну, Цянь И. Но для бойцов Восьмой армии существовал закон, отступать от него не дозволялось никому. Пришлось покориться.
Солнце клонилось к западу. Дети уже нашли новое развлечение — они расшвыривали ногами камешки позади площадки. Женщины побежали готовить еду. Активисты торопили Цянь Вэнь-гуя. Куда девалась его обычная ловкость?
Когда стали зачитывать его обязательство, все снова заволновались.
— Пусть сам читает! — раздались крики.
Стоя на коленях, в центре трибуны, босой, в изодранном халате, не смея поднять глаз, Цянь Вэнь-гуй принялся было читать:
— Я причинил деревне много зла, обманывал и угнетал добрых крестьян…
— Долой! Не годится! Что это за «я»? Пиши: «Я, злодей Цянь Вэнь-гуй…»
— Верно! Пусть пишет: «Я, злодей Цянь Вэнь-гуй…»
— Начинай сначала!
Цянь Вэнь-гуй начал снова:
— Я, злодей Цянь Вэнь-гуй, причинил деревне много зла, обманывал и угнетал добрых крестьян всей деревни и заслужил десять тысяч смертей. Но удостоился прощения своих дорогих друзей…
— Чортов сын!.. Кто тут твои «дорогие друзья»? — Какой-то старик вышел вперед и плюнул ему в лицо.
— Пусть будет «прощения народа»! Читай дальше!
— Долой! Какой мы ему «народ»!
— Пусть пишет «господ».
— И не просто «господ»! Господа — это те, кто с деньгами. Мы не «господа-богачи» и не хотим быть ими. Пусть величает нас «господа-бедняки»!