Однако он все еще не входил в комнату, куда сошлись почти все, кто был на собрании в доме старого Ханя; там они молчали, сидели сонные, но теперь у всех нашлось, о чем поговорить. Все были взволнованы, домой не хотелось; и все отправились в кооператив и разбудили заведующего Жэнь Тянь-хуа. Особых разногласий у них как будто не было, но не было и единого плана действий. Никто не знал толком, как приступить к переделу земли. Чжао Дэ-лу молча сидел на ящике с мукой; он чувствовал себя особенно скверно. Вэнь Цай назвал его поведение оппортунистическим и сказал, что оставлять Цзян Ши-жуна в старостах было очень опасно.
«Ведь решал не я один, — думал он. — Я стал старостой еще при японцах, и сейчас я заместитель. Уже больше года как мне приходится постоянно упускать заработок. Ведь я бедняк, у меня пять ртов и всего три му земли на косогоре. Без поденщины мне не прокормиться, а при переделе мне ничего не досталось. У Цзян Ши-жуна всего вдоволь, человек он умный, что тут плохого, если он побегает по общественным делам? А теперь говорят, что я передал рукоять меча в руки врагу… Чепуха! Цзян Ши-жун не посмеет и пошевелиться. Ведь до сих пор он во всем нам послушен. Да и я не дурак, меня не проведешь!»
Чжао Дэ-лу вспомнил, как Цзян Ши-жун, зная о его нужде, потихоньку, через подставное лицо, дал ему взаймы два даня зерна. Если бы не это зерно, его семья давно бы голодала.
В кооперативе оказался и Цянь Вэнь-ху, человек скромный и честный.
Целый десяток лет проработал он батраком, но теперь вынужден был перейти на поденщину, так как после освобождения никто больше не держал постоянных батраков. Всем было известно о его дальнем родстве с Цянь Вэнь-гуем, но знали также, что они не в ладах: о Цянь Вэнь-гуе даже родственники отзывались дурно.
Тем временем спор между активистами разгорался все сильнее. Ли Чан не соглашался с Жэнь Тянь-хуа, но резко возражал Чжан Чжэн-дяню, обвинившему всех в мягкотелости.
— Вот увидишь! — кричал Ли Чан. — Теперь мы не те, какими были в прошлом году. Тогда Сюй Юу сам удрал в Пекин, и семья его уехала. С кем же было бороться? Предков его обвинять? Весной накинулись на старого Хоу. Сам Хоу лежал больной, сын у него малолетний. Взяли с него сто даней зерна и на этом покончили! Эй, Чэн Жэнь! Ты ведь председатель Крестьянского союза, вот и скажи: с кем нам теперь бороться?
— Будем ли мы только землю делить или за все рассчитаемся? — добавил Чжао Цюань-гун.
— Земельная реформа — это, прежде всего, конечно, передел земли. Но без борьбы не обойтись, — ответил Чэн Жэнь, вспомнив суд в Мынцзягоу.