Маленькие пленники Бухенвальда (Тычков) - страница 4
Коля и Петька стоят в поредевших шеренгах, среди стариков и старух.
— Мы никому не нужны, — шепчет Коля. — Увезли бы обратно…
— Да, они увезут, — скептически произносит Блоха, — только вот куда?
Поредевшие шеренги смыкаются.
Толстый гестаповец с серебряными погонами неплохо владеет русским языком. Но где он научился всяким гадким словам? Так и сыплет ими, не стесняясь даже женщин.
Когда важные господа ушли, гестаповец, изобразив на лице кислую, презрительную гримасу, делает нетерпеливый жест рукой:
— Весь этот хлам — в концлагерь!
ЛАГЕРЬ СМЕРТИ
Если бы сейчас на Петьку посмотрели мальчишки из детдома, вряд ли узнали бы они своего однокашника, прозванного за веселый, бойкий характер Блохой.
На нем, как и на Коле, был надет полосатый арестантский халат. На голове — шапочка, без козырька, тоже полосатая.
А на ногах — деревянные колодки, словно лошадиные копыта.
Мальчишек только что постригли наголо в лагерной парикмахерской, а при выходе заставили искупаться в каком-то противном котле с липким, вонючим раствором, да еще совсем ледяным. Не хочешь, а все равно полезай. Это, говорят, для того, чтобы в лагерь не проникли заразные микробы.
После такого купания у Петьки и Коли зуб на зуб не попадал. Посинели все, съежились. А помыться в душевой им и не дали как следует. Не успели встать под дождичек — уже послышалась команда одеваться.
Эсэсовец вел их мимо каменных двухэтажных бараков, которые казались безлюдными.
Всюду бараки, бараки, бараки… И еще — колючая проволока, вышки, часовые с автоматами.
— Петь, а видишь вон там какой-то серый дом. Завод не завод, а труба дымит. И забором все огорожено…
Блоха посмотрел. Да, там стоял серый, необычный дом. Черный дым, лениво подымавшийся в небо, был странным и жутким.
— Может, и завод…
Эсэсовец привел ребят к одному из бараков и, открыв дверь, зычно крикнул. На зов выбежал человек в арестантском халате, это был старший по бараку, или блоковый. Он вытянулся перед эсэсовцем. Тот передал ему Петьку и Колю а сам ушел.
Блоковый[1] — пожилой, мрачного вида — в свою очередь отдал приказание своему подчиненному — штубендинсту[2] (это вроде дежурного, как понял Петька).
Штубендинст тоже не стал сам возиться с новичками Введя их в барак, крикнул:
— Эй, Владек, подь сюда!
Прибежал худой, смуглолицый мальчик. Безучастными глазами посмотрел на Петьку и Колю.
— Расскажи камрадам, какие порядки в лагере, а то я по русску плохо разумлю, — сказал штубендинст. — Спать будут рядом с тобой.
— Пошли! — кивнул им смуглолицый мальчик.
Они шли по середине барака. Направо и налево были устроены многоярусные нары, на которых лежали изможденные заключенные. Дышать здесь было тяжело.