В маленькой кухоньке было душно. Через давно не мытые и местами побитые стеклянные окна рвался дневной свет. Урша убрала со стола большой букет сушеных трав и кивнула:
— Садись, детка, сейчас чаек будет.
Странно, но в доме знахарок обычно пахнет специфическим запахом, даже если растения сушатся непосредственно на рабочем месте. У Урши же травами не пахло, хотя на полках вовсю сушилось разнотравье. Я оглядела завалы сухих, подсушенных и еще совсем живых растений и присвистнула. Знахарка наверняка снабжает зельями и отварами полгорода. Неплохо было бы пополнить у нее свой запас. Спина и голова болели уже не так сильно, но все же лишний пузырек «Облаков Облегчения» мне не помешает.
— Наш, тардонский, душистый, — Урша поставила передо мной чашку красно-коричневого чая. — Небось как от маменьки сбежала, такого не пила!
Я глотнула обжигающий напиток и с усилием проглотила. Никогда не понимала, что такого особенного нашла в этом чае мать. Кислый, с горьким привкусом и вдобавок совершенно невкусный, когда хотя бы чуть-чуть остынет. Мама потребляла его литрами в день, выпивая пятнадцать-двадцать чашек. А когда нервничала — еще больше.
— Ну, рассказывай, — двумя глотками выпив весь чай в чашке, сказала Урша.
— Что рассказывать?
— Как вляпалась-то? Кто эта девушка, которую все ищут?
— Понятия не имею, — вздохнула я. — Сама впервые в Гладильниках на столбе увидела.
То, что на этом столбе меня хотели сжечь, я предпочла умолчать.
— Так похожа на тебя, — покачала головой знахарка. — Матушка твоя разнервничалась, как узнала…
— Думаю, матушка гораздо лучше меня знает, кто эта девушка, — холодно сказала я. — Она из Квизов.
— Калшахен с тобой, детка, — всплеснула руками Урша. — Нельзя так думать о матери!
— А как можно?
— Как твоя мать может иметь отношение к некромантии? Что ты вообще говоришь? Она, наоборот, заботиться о тебе, как может! Только вот ты…
— Только вот я этой заботы не хочу, — мрачно перебила я.
Знахарка горестно вздохнула, смотря на пустую чашку.
— Эх, дитя… Как жила-то в Тасшобе? — резко перевела тему Урша. Но я этой перемене, честно говоря, была только рада.
Максимально коротко, без подробностей я изложила женщине все свое житье-бытье от отъезда из родительского дома. Знахарка слушала внимательно, то и дело подливая себе в чашку чая. Не сомневаюсь, что потом мой рассказ будет изложен в очередной письме матери. Разумеется, про Тенлу я умолчала. Ни Урше, ни маме незачем об этом знать, только лишний раз будут волноваться.
— Ну хорошо, раз так, — налила себе очередную чашку чая женщина, когда я закончила рассказ. — Конечно, молодец, что ко мне заехала, но лучше тебе побыстрее попасть в Приогон…