— Федя, чё там? Валим, щас ебанёт! — тревожно крикнул из кабины Иван.
— Не ссы, не ебанёт! Бус дизельный, взрываться нечему! — ответил ему с крыши Федя и размахнувшись, напрочь отсёк башку особо резвому трупу.
Салон полыхал уже вовсю, и мертвецы корчились в этом очистительном пламени. Те, которые пытались вылезти через разбитое Фёдором окно, были порублены и водворены обратно в духовку. Тогда Фёдор топнул по крыше и присел. Ваня тронул, и отъехав на полсотни метров, остановился. Друзья встали рядом с машиной и закурили озираясь по сторонам — уже темнело.
— Хорошо ты придумал. Нельзя было их так оставлять. — сказал Ваня.
Фёдор извлёк из кармана свой телефон и сделал на него несколько снимков.
— На будущее. Ладно, попёрли. Нам пять километров осталось, а там — расчёт.
Медленно проехали тёмные, тихие, брошенные деревни — Арининское и Симоново. Людей и нежити негде не было. И вот за деревьями показался ржавый купол Рождественского храма. Через несколько минут они въехали в Русино и «пинц» всеми своими фарами высветил мост через Кушалку. Мост был перекрыт наспех сколоченной баррикадой, рядом суетились люди. Ваня остановился и осветил мост фарой-искателем.
— Гляди, люди. Нормально Федь! — обрадовался Ваня.
— Слава Богу. Я боялся увидеть здесь то же, что и по дороге. Давай, братан, подъезжай туда. Будем разбираться. — улыбнулся Федя.
Подогнав «пинц» к мосту, друзья покинули машину, и оставив оружие прислонённым к колесу, Фёдор подошёл к баррикаде. Усатый мужик в бушлате направил на него «Сайгу» и водил стволом, направляя его то на Фёдора, то на Ивана.
— Стойте где стоите, мужики! Русские? — спросил обводя их стволом мужик, видимо старший тут.
— Да русские, русские. Фёдор я, Срамнов. С Вельшина я как-бы. Ты опусти калибр-то, отец. — улыбнувшись, сказал ему Фёдор. Мужик опустил «Сайгу» и поставил карабин, прислонив к бревну.
— Говори, кого на Вельшине знаешь? — сощурив глаз, спросил мужик.
— Да всех. — закурив, ответил Фёдор.
Мужик обернулся к своим и крикнул:
— Валер! Васечкин! Смотри! Знаешь этого? Говорит — ваш, велешинский.
Спустя минуту из-за спины мужика, допрашивавшего Фёдора, расплылось улыбкой лицо его друга детства Валерки.
— Так это ж, Федька, ёк-макарёк! Откуда ж ты, братан??
— С Москвы, откуда же ещё… — сплюнул Фёдор. — Слава Богу, Вань, добрались. — повернулся он к своему другу.
— Ну и что там в Москве-то? Не знаем ведь ничего. А у нас, мужики, мертвецы встали. Народу покрошили — кошмар…
— Чё в Москве-то, спрашиваешь?! А вы не в курсе?! Нет больше такого города, мужики. Нету.