При упоминании про этот, один из самых богомерзких видов нежити, кого-то из мужиков передёрнуло, кто-то перекрестился.
— Эй, что ты знаешь про вдову, Пауль? — нахмурился, уперев палец в своего техника, Волчёк.
— Про вдову все знают! — буркнул опростоволосившийся тех.
— «Все знают!» — передразнил его, скорёжив физиономию Фёдор. — Короче, Саня! Этого — под особый надзор на время рейда. Он дважды обгадился на ровном месте, это слабое звено. Мне не нужно, чтобы из за него у ребят косяки пошли. Понял?
— Понял. — кивнул Волчок, и добавил Павлу. — Значит так, ёперный театр. От меня не отходишь. Бегом в ГТСку!
— На хуя он мне там? — возмутился на это Срамнов, но, плюнув, махнул рукой. — Аа, ладно, насрать…
— Все по машинам! Ещё двадцать кэмэ по лесу — и мы в Кожухово. — крикнул Федя. — А там уже прямая…
Дорога на Кожухово далась непросто — просека совсем заросла, и на первой встреченной в лесу поляне, выпустили вперёд трактор. Опустив отвал, огромный сельскохозяйственный монстр с рёвом попёр вперёд по дороге, с корнем выворачивая деревья, которыми уже густо заросла просека и сбрасывая в сторону упавшие стволы. Тем не менее, даже при этом пришлось несколько раз останавливаться и доставать драгоценные бензопилы — в иных местах дорогу преграждал такой бурелом, что Фёдор ещё раз перекрестился и добрым словом помянул крякнувший мост сельского тягача — даже будучи исправным, он был бы для них как гиря на шее. Бульдозер, ориентируясь каким-то непонятным внутренним чутьём полз вперёд, и вот уже за деревьями показался просвет — поле, а за ним — Кожухово.
В Кожухово ходили… Колонна, не реагируя на покойников, вырулила на более-менее сносную дорогу, которая и должна была привести их в Лихославль.
— А вот, Федь, скажи мне. — подал голос, расслабившийся после напряжённого управления вездеходом по лесу, Волчёк. — Вы на станции то там были?
Волчёк имел ввиду железнодорожную станцию Лихославля, через которую проходила Октябрьская железная дорога, соединяющая, прости Господи, Москву и Питер. И вопрос этот был не праздным!
— Были-то были, Сань, но толком так и не пошарили. — ответил Фёдор.
— Плохо там на станции, Волчёк! — подал голос, вступая в беседу, Политыч.
— Ну а чего плохого-то? — не унимался Санька.
— Представь себе. В обе стороны тянутся ржавые рельсы. Туман… У платформы электричка стоит, ржавая вся уже. Все двери закрыты. А внутри…. Да чего ты ко мне пристал? — вон Политыч там тоже был, его дёргай!
— Степан Политыч! Так чего там в электричке-то было? — повернулся к старику Волчёк.
— Чего, чего… Мёртвые там все. — махнул рукой, прогоняя неприятное воспоминание Политыч.