У князя Гарина была ещё дочь Софья, восемнадцатилетняя красавица, недавно окончившая своё образование в Петербурге. Это была очень умная и начитанная девушка, обладавшая отцовским характером. Такая же добрая и ласковая, Софья считалась любимицей старого князя.
Княжна, вернувшись из Петербурга в «родное гнёздышко» — в живописные Каменки, с утра до вечера безвыходно жила в саду, а иногда уходила и в лес; несмотря на предостережение отца — не ходить в лес без сопровождения лакеев, княжна отправлялась только вдвоём со своей горничной, наперсницей Дуней. Дуня была очень молоденькая, хорошенькая девушка из дворовых; она жила в Петербурге с княжной во время её занятий в институте. Софья не разлучалась со своей любимицей и посвящала её в свои девичьи тайны.
Когда Софья уехала в Петербург, Николаю Цыганову было не более пятнадцати лет. Вернувшись после шестилетнего пребывания в институте домой, княжна с первого раза не узнала Николая — так возмужал и похорошел он за это время. Софья встретилась с Николаем в саду, гуляя по тенистым аллеям. Дуни на этот раз с ней не было. Николай учтиво поклонился княжне; та с удивлением и любопытством посмотрела на молодого человека.
— Не узнаёте, княжна? — смутившись от пристального взгляда красавицы, робко спросил Николай.
— Неужели Николай?
— Он самый, ваше сиятельство.
— Оставьте «сиятельство» и называйте меня просто княжной.
— Слушаю — с!
— Как вы, Николай, переменились. Я едва могла вас узнать.
— Шесть лет — время немалое.
— Да, да, шесть лет я не видала вас. Ну, как вы живёте, Николай? Довольны ли?
— Чем-с? — быстро спросил молодой человек.
— Ну, жизнью у нас в усадьбе?
— Ах, да-с. Очень, очень доволен. Их сиятельством князем, вашим родителем, и княгиней, вашей матушкой, премного доволен-с! Да и то сказать, разве я могу заявлять о своём неудовольствии?
— Почему же нет?
— Потому-с, человек я маленький.
— Вы маленький? Что вы! Вы очень рослый и видный мужчина, — засмеялась княжна.
— Смеяться изволите, ваше сиятельство.
— Опять «сиятельство»!
— Виноват-с, не буду-с.
— Какой вы странный, Николай!
— Чем-с?
— Вы так чудно говорите.
— Не от кого мне научиться хорошо говорить-с; с мужиками живу, в глуши-с.
— А разве вы у нас в доме не бываете? — с удивлением спросила молодая девушка.
— Как же-с, очень часто бываю, — больше для услуг их сиятельству.
— Разве только для услуг?
— А то для чего же? Ведь я на лакейском положении состою-с… Всё отличие моё от прочих лакеев то, что те крепостные, а я человек вольный. Не помня и не зная ни отца, ни матери, не понимая, что такое родительская ласка, я, как щенок, у ворот подобран; пригрели меня их сиятельство, ваш родитель, дали кусок хлеба — и я должен это помнить и век благодарить.