Утро двадцатого ноября было как-то особенно холодное и пасмурное, небо заволоклось серыми тучами; на бивуаках русской армии горели ещё костры; солдаты очень исправно жгли разные ненужные вещи. В бараке, сколоченном из тёсу, за столом сидели ротмистр Зарницкий, князь Гарин и Николай. Они поспешно пили чай.
— Надо подкрепиться, дело будет жаркое, — проговорил Пётр Петрович, отрезая себе толстый кусок солонины. — А ты что, юноша, уткнувши нос сидишь? — обратился он к Николаю. — Что не закусываешь?
— Рано — не хочется.
— Уж не влюбился ли ты в какую-нибудь Гретхен?
— Что вы, Пётр Петрович! — вспыхнул молодой человек.
— Чего доброго!
— До того ли теперь, Пётр Петрович! Смерть на носу.
— Сколько раз говорил я тебе, что на войне не надо думать о смерти. Или трусишь?
— Что вы, Пётр Петрович, помилуйте!
— То-то, брат! Терпеть не могу трусов и неженок!
— А знаешь, Зарницкий, — тактика австрийского генерала Вейротера мне не нравится. Боюсь я, не ошибся бы он в расчётах, — сказал князь Гарин.
— Я, брат, сам ненавижу немецких тактиков, а вся наша армия поставлена будет по диспозиции Вейротера в боевом порядке — так решено на военном совете.
— А наш старик, главнокомандующий? — спросил князь.
— У него даже и не спрашивали мнения, — ответил ротмистр.
— Хорошего ждать нечего.
Зарницкий и Гарин вышли из барака. Рассветало; костры догорали и дымились; солдаты тоже подкреплялись перед сражением; они жевали сухие, как камень, сухари и запивали их водой. Австрийские офицеры сновали между русскими солдатами. Вот раздались громкие голоса командиров:
— Стройся!
Офицеры стали поспешно обходить свои ряды. Солдаты суетились, прятали свои трубочки за голенища, подправляли мундиры, как будто шли на смотр, брали ружья и становились во фронт. Полковые командиры и адъютанты садились на лошадей.
— Выступайте.
Солдаты стали усердно креститься и шли, не видя, куда идут: дым от костров и туман застилал свет. Туман в тот день был так силён, что в десяти шагах ничего не было видно. Стройно шли русские колонны; солдаты были веселы, они шли на смертный бой, как на весёлый пир. Вследствие тумана произошла путаница. Вожатые сбились с дороги и не знали, куда вести армию.
Русские полки стали на флангах под командою князя Багратиона и Буксгевдена;[14] в центре стала австрийская армия и часть русской под командою генерала Коловрата.