Разве не дальновидная политика — случай с карательным отрядом Раимова?
А случай вот какой.
Раимов — палач. Но Раимов — трус. Чувствуя, что его хозяева близки к гибели, он мечется в поисках выхода из положения. Он готов предать не только своих подчиненных, но даже и отца родного, только бы уцелеть самому.
Однажды Селимов отвел Македонского в сторону.
— Важный разговор, командир. Братья Раимовы просятся в лес!
Македонский ошеломленно посмотрел на комиссара.
— К нам просится весь Коушанский гарнизон с оружием. Братья в Коуше.
Коуш! Мы с Михаилом Андреевичем штурмовали его, жгли… Наш ночной бой, наши убитые…
— Принять коушанцев в лес? Да против этого восстает все, все…
— Но не спеши, не спеши… Они хотят искупить вину перед Советской властью, перед партизанами? Они готовы заплатить кровью? Так пусть платят, черт возьми!
Люто ненавидимый партизанами коушанский гарнизон полицаев был принят в состав соединения в качестве самостоятельного отряда. Ему было сказано: докажите, что на деле хотите смыть с себя позор.
И коушанцы старались… Да, да, старались… Рослые, сытые, в немецкой форме, отлично вооруженные, шли на дороги под Бахчисарай и громили автоколонны фашистов.
Братья Раимовы несли обыкновенную партизанскую службу, никого из них ни в чем не упрекали, хотя заслуживали не только упрека… Но цену им знали: руки их обагрены кровью советских людей.
Выдержка, выдержка, она не менее важна в политике, чем в засаде.
…Древняя седловина Басман-горы.
Македонский и Раимов-старший.
Два майора — советский и фашистский, два врага. Сильные, здоровые, умеющие повелевать.
Один из них — бывший бухгалтер, а другой — бывший агроном.
Оба потомственные крымчане. Но один с народом, другой с фашистами.
— На что могу надеяться? — спрашивает Раимов.
— На самого себя. Прояви себя в бою — народ, подумает.
— Он не простит меня.
— Он все взвесит.
— Почему тебе везло, Македонский?
— Сам подумай.
Раимов срывает с френча немецкие награды, погоны:
. — Возьми!
— Они не стоят и пуговицы от моих штанов!
— Когда ты меня расстреляешь?
— Никогда!
— Что же ты со мной сделаешь?
— Одного я тебя в лес не возьму. Приведешь батальон — разговор продолжим.
— Это смягчит мою судьбу?
— Еще не знаю.
— Хорошо. Батальон завтра будет здесь! — Раимов удалился.
И отборный карательный батальон, надежда немцев, — в нем не меньше десяти — двенадцати палачей, которых надо было расстрелять без промедления, — явился в распоряжение Македонского в полном составе.
Раимов — фашистская птица высокого полета, его необходимо сохранить для военного трибунала.
Раимову дали возможность «выслужиться»… И он старался. Раимовские головорезы в эсэсовской форме выкатывались из леса на автомашинах и били, били чистокровных немцев на многих крымских дорогах.