— Мне нравятся селки. Один раз нам с тетушкой довелось принимать роды у раненой русалки. Родился очаровательный малыш, маленький белый тюлень. Он был восхитителен. К сожалению, мать умерла — она была сильно истощена, но малыша мы выходили и передали русалкам, — поделилась я детским воспоминанием.
Собственно тот малыш стал для меня лучом света в темноте, выражаясь образно. Я только недавно оправилась от чумы и была еще довольно диким ребенком, так что тетка сильно опасалась за мой разум. Вот и вышло, что моя первая детская влюбленность в малыша-селки, беззащитного и доверчивого, стала спасением для нас всех. Да и плакать я впервые начала, когда расставалась с Уайтом, как мы его назвали.
Сероглазый остановился и так на меня посмотрел, что вспомнилось сразу несколько срочных дел. И чего я ему навязываюсь? Шел бы себе и шел, я в своем обществе бы не соскучилась.
— У тебя будут неприятности, если ты будешь общаться со мной. Аристократы изведут тебя насмешками, — как-то обреченно пробормотал он, будто сдаваясь на милость победителя.
— У меня крепкая шкура, стальные нервы и высокопоставленные друзья. Так что насмешников я не боюсь. И я, Талиока, ученица Велиссы, предлагаю наладить нам с тобой дружеские контакты, — тут же закрепила успех я, протягивая руку для пожатия.
— Сайрус Сансэт, — лаконично представился он и мягко дотронулся до моей ладони. — Приятно познакомиться, Талиока. А фамилии нет?
Фамилию ребенку мог дать лишь отец, признавая его своим, поэтому многие ограничивались прозвищами. Так что по поводу своей бесфамильности не комплексовала, о чем тут же и уведомила нового знакомого.
— А кто это у нас тут беззастенчиво флиртует с противоположным полом вместо того, чтобы придаваться тяжким думам о сути бытия и нелегкой доли государственного служащего? — насмешливо, но не зло протянул подкравшийся Тристан, вогнав меня в краску.
— Я не флиртую! Я просто разговариваю! — жалко попробовала я протестовать.
— Ну-ну. Ты кому это рассказываешь? Мне? Главному соблазнителю Университета? Да все признаки на лицо.
Щеки у меня заполыхали так, что на них при желании можно было бы зажарить кусок мяса десятисантимитровой толщины. И дар речи при этом пропал окончательно — прав, все-таки, на мой счет Макс. Не готова я к жизни в столице.
— Ладно-ладно, забудь мои слова, а то тебя сейчас удар хватит. Представишь нас? — смилостивился этот клоун.
— Сайрус, это Тристан — паяц и временами заноза в неудобном месте. Тристан, это Сайрус. Он селки, но мы ведь не расисты. Тем более что парень с виду хороший, — неуклюже представила я парней друг другу.