– Какъ, неужели никогда! – повторила Флора съ насмѣшкой. – Можетъ быть ты находишь, что эта партія недостаточно прилична для тебя? Не ждешь-ли ты какого нибудь промотавшагося графа или князя, который, не обращая вниманія на жену, будетъ очень доволенъ освободить твои денежные мѣшки отъ тюремнаго заключенія въ желѣзномъ шкафѣ. Что-жъ въ нашемъ вѣкѣ такихъ жениховъ не мало! Но какую жизнь ведутъ ихъ несчастныя жены – это тоже намъ хорошо извѣстно. Если ты вѣчно желаешь слышать, что твой дѣдъ бѣгалъ съ кнутомъ за мельничными клячами, а бабушка ходила по лѣсу босая, тогда, пожалуй, вступи въ такое гордое, знатное семейство!
– Впрочемъ, я не могу постичь, что побуждаетъ тебя отклонять предложеніе Морица, – продолжала она. – Правда, что ты богата, но источникъ этого богатства не всѣмъ пріятно будетъ узнать. У тебя много свѣжести, но ты не хороша собою, дитя мое; а что касается до твоего таланта, которымъ ты всегда стараешься блеснуть въ обществѣ, то это только искорка, искусно раздутая твоими учителями, которая быстро потухнетъ съ прекращеніемъ ихъ гонорарія.
– Флора! – съ упрекомъ сказала Генріэтта.
– Замолчи! Я говорю теперь въ твоихъ-же интересахъ, – возразила старшая сестра, порывистымъ движеніемъ отстраняя отъ себя слабую фигуру больной.
– Или, можетъ быть, ты желаешь видѣть Морица пламенно влюбленнаго въ тебя, Кети? Но вспомни, дорогая моя, что онъ человѣкъ уже не первой молодости, которому смѣшно выказывать страстное увлеченіе двадцатилѣтняго юноши. Вообще, еще неизвѣстно, выберутъ-ли тебя когда нибудь ради тебя самой, – подобныя милліонерши никогда не должны на это надѣяться… Я положительно не понимаю тебя. До сегодняшняго дня ты, не слушая ничьихъ совѣтовъ, съ самоотверженіемъ ухаживала за больною, а теперь, когда Генріэтта всю свою будущность связываетъ съ твоимъ пребываніемъ въ этомъ домѣ, – ты хочешь уходить. Что касается до меня, то, уѣхавъ отсюда, я была бы спокойна за сестру, зная что она въ твоихъ надежныхъ рукахъ. А о мнѣніи Брука тебѣ заботиться не зачѣмъ – тебѣ только что пришлось убѣдиться, какъ ты ему мало симпатична. Онъ скорѣе соглашается терпѣть въ своемъ домѣ присутствіе избалованнаго мальчика Брандау, чѣмъ твое присутствіе. Впрочемъ я увѣрена, что онъ охотнѣе всего, послѣ своего отъѣзда, передастъ свою паціентку въ твои руки, зная, какъ она тебя горячо любитъ.
Генріэтта, блѣдная и измученная, прислонилась къ стѣнѣ. Она не въ состояніи была произнести ни одного слова, такъ глубоко она была потрясена дерзкими словами Флоры, ея легкомысліемъ и злостью, съ какою она говорила о сестрахъ.