Рано утромъ, на третій день достопамятнаго событія, пожилая дама быстрымъ движеніемъ распахнула дверь рабочаго кабинета Флоры и вошла въ комнату съ газетнымъ листкомъ въ рукахъ. Флора въ это время усердно переписывала ярлыки на своихъ чемоданахъ и увидѣвъ бабушку, въ изнеможеніи опустившуюся на ближайшее кресло, быстро встала и подошла къ ней.
– Мои четыре тысячи талеровъ! – простонала президентша.
– Подумай, дитя мое; меня самымъ нечестнымъ образомъ обманули и лишили послѣднихъ грошей, оставленныхъ мнѣ твоимъ дѣдомъ. Мои четыре тысячи, которыя я берегла пуще своего глаза!
– Нѣтъ, бабушка, будь справедлива и скажи: твои четыре тысячи, которыя ты совсѣмъ не берегла, а легкомысленно пустила въ спекуляціи, – сказала Флора безжалостнымъ тономъ. – Помнишь, какъ я отговаривала тебя, но надо мной смѣялись, меня порицали за то, что я не пускала въ обороты свои вѣрныя государственныя облигаціи. Вѣрно, частный банкъ, куда ты отдала свои деньги, обанкрутился?
– Да, самымъ низкимъ, безсовѣстнымъ образомъ! Вотъ, читай! Мнѣ не придется получить даже пятидесяти талеровъ! – вскричала президентша, заливаясь слезами. – Замѣть только, что газета указываетъ на предыдущія сообщенія; слѣдовательно, это событіе совершилось уже нѣсколько дней тому назадъ, а Морицъ ничего не говорилъ мнѣ объ этомъ; – это непонятно.
– А ты забыла, что были номера „Биржевой газеты“, не дошедшіе до твоихъ рукъ?
– Такъ ты думаешь, что Морицъ, не желая поражать меня печальнымъ извѣстіемъ въ веселый день твоего дѣвичника, съ намѣреніемъ утаилъ отъ меня листокъ? Да, это весьма вѣроятно. И если бы онъ не погибъ, то навѣрное постарался бы возвратить мнѣ мою потерю, такъ какъ самъ уговорилъ меня отдать деньги. Мое положеніе ужасно, но въ случаѣ надобности я могу показать подъ присягою, что Морицъ взялъ мои деньги, чтобы пустить ихъ въ оборотъ, и тогда мнѣ могутъ выдать эту сумму изъ оставшагося послѣ него наслѣдства. Какъ ты думаешь, дорогая Флора?
Красавица съ презрѣніемъ кинула газету на столъ; она не знала, что отвѣтить разстроенной старушкѣ, какъ ловчѣе приступить къ дѣлу и открыть ей глаза. Никто изъ друзей не рѣшался объявить президентшѣ о банкротствѣ Морица, и потому ей нужно было сдѣлать это самой, чтобы не допустить бабушку осрамить себя въ глазахъ свѣта безпримѣрною безтактностью.
– Дорогая бабушка, – сказала она, понизивъ голосъ и ласково положивъ руку на плечо пожилой дамы, – первый вопросъ долженъ быть тотъ: какъ велико будетъ оставшееся наслѣдство?
– Объ этомъ, дитя мое, нечего говорить; посмотри вокругъ себя, взгляни въ окно, и ты убѣдишься, что четыре тысячи талеровъ бездѣлица въ сравненіи съ тѣми капиталами, которые выручатся изъ продажи всѣхъ этихъ владѣній. Положимъ даже, что движимый капиталъ Морица, заключавшійся въ различныхъ цѣнныхъ бумагахъ, пропалъ безвозвратно; но, вѣдь остается еще земля и недвижимое имущество, стоющее огромныхъ денегъ. Я бы благодарила Бога, еслибы могла имѣть какое-нибудь право на это наслѣдство.