– Даже противно подумать, въ какой омутъ вовлекъ насъ этотъ негодяй! – сказала президентша, задыхаясь отъ ярости и гнѣва. – Милосердный Боже! какое ужасное положеніе! Что теперь дѣлать!
– Прежде, чѣмъ что нибудь начать, нужно уложить все то, что принадлежитъ лично намъ, и оставить этотъ домъ; иначе мы рискуемъ, что и наше имущество будетъ опечатано, а это намъ не можетъ быть пріятно. Теперь я пойду наверхъ и уложу въ сундуки все свое приданое. – При этихъ словахъ она злобно засмѣялась.
– Затѣмъ я составлю подробную перепись всего, что находится въ домѣ, и если ты сама не пожелаешь взять на себя передачу его…
– Ни за что на свѣтѣ.
– Въ такомъ случаѣ можешь поручить это ключницѣ, а мы скажемся больными.
Съ этими словами Флора подошла къ письменному столу и вынула ключъ отъ комнаты, гдѣ разложено было приданое; въ эту минуту президентша торопливо вышла, вспомнивъ тоже о своихъ пожиткахъ, которые она отъ всей души желала спасти отъ печатей судебнаго слѣдователя.
Надъ вершинами красивыхъ деревьевъ парка дулъ свѣжій, утренній вѣтерокъ и робко проникая въ комнату черезъ широко растворенное окно спальни, окружалъ дремлющую больную легкимъ араматомъ резеды и левкоя. Красноватые листья дикаго винограда, обильно вьющагося вокругъ оконной рамы съ наружной стороны, слегка колебались и чуть-чуть дрожали подъ его мягкими порывами, а иногда даже боязливо влетали въ комнату и тихо, тихо опускались на бѣлое одѣяло или мягкую подушку больной. Казалось, будто этотъ легкій зефиръ мимоходомъ срывалъ трехлиственную зелень, чтобы разсыпать ее по распущеннымъ русымъ волосамъ и блѣднымъ, исхудалымъ рукамъ спящей больной.
Очнувшись, бѣдная Генріэтта просила сорвать ей побольше этихъ листьевъ, которые вмѣстѣ съ нею собирались проститься съ минувшимъ лѣтомъ, и проститься на-долго, на-всегда…
Кети сидѣла у постели больной и оберегала спокойствіе дорогой сестры; она быстрымъ движеніемъ руки прогнала влетѣвшую въ окно птичку; смѣлое щебетанье этого маленькаго созданія раздавалось слишкомъ громко посреди тяжелаго безмолвія, въ которомъ ясно слышался каждый слабый вздохъ, вылетавшій изъ впалой груди молодой страдалицы. Докторъ Брукъ долженъ былъ покинуть свою паціентку не больше, какъ на полчаса, такъ какъ герцогъ настоятельно требовалъ, что бы молодой врачъ, вылѣчившій его въ такое короткое время, былъ его ежедневнымъ совѣтчикомъ. По этому Брукъ поторопился уйти, желая воспользоваться удобной минутой, когда больная спала и, слѣдовательно, не замѣчала его отсутствія.
За драпировкою, у кругленькаго столика сидѣла горничная съ шитьемъ, чтобы на всякій случай быть подъ рукою, и изрѣдка посматривала на молча сидѣвшую въ креслѣ молодую барышню.