Я сначала дивлюсь той скорости, с какой она взяла себя в руки, потом вспоминаю, чья она дочь.
— Могу я вам что-нибудь предложить? Кофе, воду?
— Кофе сгодится, — отвечаю я.
— А мне воды, — говорит Келли. — В данный момент мне добавочных стимуляторов в организме не требуется.
Мэрилин слегка улыбается:
— Одну секунду.
Она идет на кухню и возвращается с подносом. Ставит передо мной кофе и показывает на сливки и сахар. Протягивает Келли воду и берет чашку кофе для себя. Садится на диван, подбирает ноги, держа чашку в обеих руках, разглядывает Келли.
Теперь, когда прошел начальный шок, я ясно вижу ее интеллект. По глазам. И силу. Не ту силу, что у Келли, не такую жесткую. Совмещение Элайны и Келли. Стальная мама.
— Значит, вы моя мать, — говорит она прямо, не тратя времени на обходные маневры. Очень в стиле Келли.
— Нет.
Мэрилин хмурится:
— Но… как я поняла, вы сказали…
Келли поднимает руку:
— Твоя мать — та женщина, которая тебя вырастила. Я же та, которая от тебя отказалась.
Я морщусь, расслышав боль и презрение к самой себе в ее голосе. Тут удачно выступает Мэрилин:
— Ладно, вы моя мать по рождению.
— Виновата.
— Сколько вам лет?
— Тридцать восемь.
Мэрилин задумчиво кивает, явно что-то подсчитывает в уме.
— Значит, вам было пятнадцать, когда вы меня родили. — Отпивает глоток кофе. — Совсем молодая.
Келли молчит. Мэрилин смотрит на нее. Я уже не вижу гнева, только любопытство. Хотелось бы, чтобы и Келли это разглядела.
— Расскажите мне об этом.
Келли смотрит в сторону. Отпивает глоток воды. Поворачивается к Мэрилин. Я стараюсь сидеть тихо как мышка. «Смешно, — думаю я. — Мы появились с пистолетами и с рассказом о серийном убийце. А Мэрилин хочет узнать только про свою мать». Меня это завораживает, я недоумеваю, положительное это человеческое качество или нет.
Келли начинает говорить, сначала медленно, потом быстрее, рассказывает об очаровательном Билле Гамильтоне и властном папе Торне. Мэрилин молча слушает, не задает вопросов, только пьет кофе. Когда Келли заканчивает, она долго молчит.
Потом присвистывает.
— Вау, просто дрожь пробирает.
Я ухмыляюсь. Очень в духе Келли.
Келли молчит. Такое впечатление, что она ждет вынесения приговора.
Мэрилин небрежно машет рукой:
— Хотя это не ваша вина. — Она пожимает плечами: — Конечно, все противно. Но ведь вам было всего пятнадцать. Я вас не виню. — Она говорит резко и решительно.
Келли смотрит вниз на кофейный столик.
Мэрилин старается поймать ее взгляд.
— Нет, в самом деле. Послушайте, меня удочерили очень славные люди. Они любят меня, я люблю их. Я прекрасно жила. Наверное, я должна чувствовать важность всего этого, но, не поймите меня неправильно, я не провела двадцать три года, чувствуя себя преданной или ненавидя вас. — Она пожимает плечами: — Не знаю. Жизнь не всегда идет по прямой. Насколько я могу судить, вам пришлось куда тяжелее, чем мне. — Она с минуту молчит. — Я иногда думала о вас. И должна признать, действительность оказалась много лучше, чем я себе представляла. Если честно, то я чувствую облегчение.