— Я получил такой отчет вчера. Хиллстед пишет, что тебе еще долго работать над собой и что ты не готова вернуться в Бюро. Точка. И вдруг ты появляешься в шесть утра и выражаешь желание отправиться на место убийства. — Он яростно трясет головой. — Как я уже сказал, ни за что, мать твою.
Я затягиваюсь сигаретой, верчу ее в пальцах, наблюдаю за Джонсом и придумываю, что сказать. Начинаю понимать, почему он здесь находится. Из-за меня. Потому что убийца написал мне. Потому что он спокоен.
— Послушайте, сэр. Энни Кинг была моей подругой. Ее дочь жива. У нее больше никого нет из родных. Отец умер, а я ее крестная мать. В любом случае я полечу во Фриско. Я только прошу у Бюро оказать мне любезность — подбросить до места.
Джонс затягивается, дым попадает не в то горло, он начинает кашлять.
— Ладно тебе! Хорошая попытка, но ты что, забыла, с кем, блин, разговариваешь? А, агент Барретт? — Он тычет в меня пальцем. — Я тебя хорошо знаю, Смоуки. Не вешай мне лапшу на уши. Во-первых, твоя подруга убита — мне, кстати, очень жаль — и ты хочешь поехать, чтобы влезть в это дело. Но я не могу тебе позволить им заниматься. Когда дело касается тебя лично, ты не имеешь права на расследование. Так сказано в инструкции. Во-вторых, ты подумываешь о самоубийстве. В таком состоянии нельзя ввязываться в криминальное дело.
У меня отвисает челюсть. Я краснею от ярости и стыда.
— Милостивый Боже! У меня что, на лбу написано: «Я подумываю, не покончить ли с собой?»
Его взгляд становится мягче.
— Нет, со лбом у тебя все в порядке. Просто каждый подумывал бы об этом, выпади на его долю даже половина того, что досталось тебе. — Он бросает сигарету на мостовую и продолжает, не глядя на меня: — Я сам однажды подумывал, не застрелиться ли.
Как вчера с Келли во время ленча, я теряю дар речи. Он замечает мою реакцию и кивает:
— Это правда. Я потерял напарника, когда работал в полицейском управлении Лос-Анджелеса. Его убили, потому что я принял неверное решение. Я вошел с ним в здание, не позаботившись о прикрытии, и мы не справились. У него была семья, любимая жена, трое ребятишек. Ошибку сделал я, и почти восемь месяцев я думал о том, что следует исправить эту несправедливость. — Он посмотрел на меня, и в его взгляде не было жалости. — Дело не в том, что у тебя написано на лбу, Смоуки. Дело в том, что большинство из нас считают, что на твоем месте давно бы застрелились.
В этом суть заместителя директора ФБР Джонса. Никакой пустой болтовни, никаких плясок вокруг да около. Ему это идет. Ты всегда знаешь, что от него ждать. Всегда.