— А зачем бинты? — выдавила я сквозь рыдания.
Своего носа я просто не увидела: на его месте красовалась здоровенная квадратная заплата.
— У тебя над переносицей небольшая трещинка, совсем…
Я уже не плакала — я выла.
— Ну-ну, успокойся. Все будет хорошо. Департамент все оплатит, будешь как новенькая.
Я пыталась остановиться, честное слово. Мне из-за этих слез даже дышать было трудно.
— А что еще? — пробормотала я.
Джосбери вздохнул.
— Небольшой порез на правом виске. Если шрам и останется, то малюсенький. Губу тоже пришлось зашить, но изнутри.
Глубокий вдох. Толстовка Джосбери была выпачкана кровью. Моей кровью.
— Это все. Правда. Через пару недель опять станешь писаной красавицей.
Я провела ладонью по лицу — боже, какая боль! — подняла глаза и коснулась шрама. Но не своего. Несколько секунд, почти нескончаемых, мы просто смотрели друг на друга.
— Прости, — сказал он.
— За что? За то, что ты меня за кроссовку схватил, а не за лодыжку?
Но я знала, что он извиняется за что-то другое.
— За то, что я все время тебя распекал.
Я больше не могла на него смотреть.
— Да, вел ты себя по-скотски, что тут скажешь.
— Вы вели себя по-скотски, сэр, — поправил он, крепче обнимая меня. — Я знаю.
— Но почему?
Я не смела оторвать глаз от влажного пятна на толстовке.
Левая рука шевельнулась на перевязи, как будто он хотел обнять меня и ею тоже. Еле слышный вздох.
— Дана считает, что я влюбился в тебя по уши, а я пользуюсь проверенным методом: сублимирую неудовлетворенное влечение в необоснованную агрессию.
Значит, они с Даной не… Улыбаться, как выяснилось, мне тоже было больно.
— А Дана права? — пробормотала я, уткнувшись в пятно от собственных слез.
— Похоже на то.
В этот момент мне стало интересно, насколько болезненным окажется поцелуй.
— Хотя я уверял себя, что пользуюсь другим проверенным методом и резонно подозреваю в убийстве заляпанную кровью свидетельницу.
Улыбки как не бывало. Я наклонила голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Ты думал, это я убила Джеральдину Джонс?
— Ну, Флинт, поставь себя на мое место. — Именно этим я, собственно, и занималась. — Джонс поехала туда, чтобы с кем-то встретиться, а ты регулярно наведывалась туда по пятницам. Когда пропала Аманда Вестон — да и когда ее убили, — тебя не было на службе. Ты опоздала на работу, когда кто-то пробрался в квартиру Эммы Бостон. Теоретически ты могла все это сделать. У тебя есть приводы за наркотики — да-да, за легкие и давным-давно, но все же, — а по ночам ты зачем-то кружишь по Камдену.
Джосбери думал, что я убила Джеральдину Джонс? Все это время, разнюхивая мое прошлое, он наводил справки о потенциальной убийце? Интересно, кого еще посещали такие мысли? И что они, черт побери, выяснили?