— У меня через час важная встреча, — со слезами шепчет Шарлотта.
Нож у ее горла.
— У меня тоже. Говорят, когда людям весело, время идет незаметно.
Острый кончик ножа вдавливается сильнее. Шарлотта тяжело дышит: тело не успевает поглощать достаточно воздуха.
— Мне всегда нравился красный цвет, — говорит голос, пока Джули Эндрюс поет о капельках дождя. — По-моему, в этом интерьере не хватает красного.
Звонок застал меня на работе — я зашла после обеда уточнить кое-что у Майзон. Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда я подошла к ее столу. Она отложила надкушенный сэндвич и сняла трубку. Кроме нас, в диспетчерской никого не было, а половину опергруппы вообще перевели на новые задания. Под конец разговора лоб Майзон прорезала глубокая морщина.
— Это криминалисты из Вестминстера, — сказала она. — Их вызвали в библиотеку «Виктория» на проспект Букингемского Дворца. Там найден прозрачный пакет с предметом, похожим на человеческий орган.
Я все расслышала, каждое слово, но не могла обработать полученную информацию.
— Таллок сегодня есть?
Не дождавшись ответа, она снова взяла трубку. Я даже не услышала вопроса.
В комнату вошел сержант Андерсон.
— Как жизнь? — спросил он.
Майзон положила трубку и повторила то, что уже сказала мне. Андерсон тоже достал телефон. В комнату начали сходиться люди. Некоторые вопросительно смотрели на меня. Я только качала головой.
Таллок вышла вперед и приказала всем замолчать. Копы обычно реагируют на такие просьбы не самым галантным образом, но по воцарившейся тишине можно было понять, насколько все напряжены.
— Вполне возможно, что нас это вообще не коснется, — сказала Таллок. — Наши убийства совершил Купер, а он мертв.
Да, она права. Как же иначе?
— Мы поедем туда тихо и спокойно. Три машины — моя, Андерсона и Стеннинга. Остальные пусть ждут здесь в полной боевой готовности.
Библиотека «Виктория». Только не это.
— Лэйси!
Я с трудом заставила себя обернуться.
— Поехали с нами.
Она вышла первой. Мужчины, пропустив меня, поплелись следом. Умоститься в приземистой спортивной машине мне было крайне трудно, но не время жаловаться. Мы молча выехали с территории и двинулись по Льюисхэм Хай-стрит.
— Часть тела, — сказала я, когда мы свернули на трассу А2. — Какая именно?
— Сердце, — ответила Таллок, не сводя глаз с дороги. — И не только. Я уже связалась с Вестминстером.
— У Мэри Келли вырезали сердце.
— Мэри Келли убили только в ноябре! — рявкнула она. — Сердца всех млекопитающих очень похожи. Я это точно знаю. Это может быть свиное, или овечье, или еще чье-то.
Я не ответила.