Таллок скрылась в дверях собора. Я встала, поблагодарила обоих операторов и вышла из комнаты.
А если Джосбери поднатужится, то узнает и следующее: родилась я в Шропшире, отца не знала, воспитывали нас с братом бабушка и дедушка, а иной раз, когда наша несовершеннолетняя мать-наркоманка не справлялась с родительскими обязанностями, нас отправляли и в приют. После того как бабушка с дедушкой умерли, у меня начались проблемы с наркотиками, и я несколько лет бродяжничала и жила где придется. Возможно, ему будет небезынтересен и тот факт, что брат мой живет в Канаде и мы с ним уже несколько лет не разговаривали.
Вот, кажется, и все. Надеюсь, что все.
В соборе уже готовились к закрытию. Пожилой дьячок, растопырив пальцы, показал обе кисти, прежде чем улыбнуться и пустить меня внутрь: мне дали десять минут.
Таллок сидела прямо перед алтарем, уставившись невидящим взглядом в громадный витраж по центру. Мои шаги она, должно быть, услышала, но оставалась неподвижной, как иконы на стенах. Я хотела было уйти, но передумала и тихо окликнула:
— Мэм…
Она вздрогнула, будто ее разбудили.
— Что ты здесь делаешь?
Хороший вопрос.
— Извините. Я просто увидела, как вы вошли, и… — Я замолчала, так как и сама не знала, зачем пошла следом.
— И тебе стало интересно, почему я торчу в церкви, а не патрулирую улицы? — Она снова отвернулась к витражу. — Громкий вышел бы заголовок, правда? «Следователь молится, пока маньяк наносит новый удар».
Я не смогла ответить: слишком уж ее слова походили на мои мысли.
— Ты опоздала к вечерне, — сказала она немного погодя.
— Да я не то чтобы воцерковленная.
— Я тоже раньше не была. А сейчас все готова отдать, лишь бы убедиться, что там, наверху, кто-то таки есть. Что все это не просто так.
Я об этом никогда не задумывалась и не хотела начинать сейчас.
Таллок привстала и отодвинулась, не оставляя мне выбора. Пришлось присесть рядом. И ждать.
— Я знаю, что это ты была в туалете пару дней назад, — тихо сказала она.
— Простите, я не хотела лезть не в свои дела.
Ответа не последовало. Я легонько покачала носком подушечку для коленопреклонения, висевшую на крючке.
— Я подумала, может, вы съели что-то…
И замолчала. На самом-то деле ни о чем таком я не подумала, а эту женщину на мякине не проведешь.
— Да что бы я ни ела, результат один и тот же. Я не могу есть, Лэйси.
Я отвела взгляд. С моей фигурой в общество по борьбе с ожирением и на порог бы не пустили, но по сравнению с Таллок я казалась толстухой.
— У меня еще в школе началось расстройство питания. Я думала, что уже прошло, но не тут-то было. Я сблевываю все, что глотаю. Живу на одном обезжиренном молоке, апельсиновом соке и витаминах.