Наконец, кустарники кончились. Перед нами было голое поле сжатой пшеницы. До станицы было около километра. Левее нас, километрах в двух, в степи были видны двигающиеся параллельно с нами танки противника. Наше положение было почти безвыходным. Единственным выходом было как можно скорее пробежать этот километр открытого поля.
Мои товарищи остановились и озабоченно спросили меня:
— Что будем делать, товарищ командир?
— Надо рассредоточиться и как можно быстрее пробежать это поле.
Мои товарищи, неся на своих плечах раненых, побежали через это поле. Когда мы выбежали на него, то с правого берега Кубани нас обнаружили минометчики противника. В нашу сторону полетели мины. Стрелял шестиствольный миномет. Первая очередь мин легла в стороне от нас. Но вторая — по звуку я определил — должна была накрыть всех нас, и, крикнув «Ложись!», сам тоже прижался к земле. Но это не спасло меня. Одна из разорвавшихся где-то левее моей головы мин ударила своим осколком в левый бок. Он перебил поясной ремень и, пройдя вдоль мышечных тканей ноги, засел на середине бедра. В том месте, где он остановился, я почувствовал сильный удар, как будто камнем в бедро ноги.
Я тронул то место, моя рука обнаружила большой желвак, но крови не было. Сгоряча я не понял, что ранен, и, вскочив на ноги, побежал дальше. Но нога меня плохо слушалась. Еле передвигая ноги, я сильно отстал от товарищей.
Оглянувшись в мою сторону и увидев, что я ранен, они остановились, но я им громко приказал:
— Скорее! Скорее! Вперед!
И снова летит очередь из шестиствольного миномета. Я всем своим нутром чувствую, что мины летят прямо на меня. Новый взрыв мины слева от меня, и сильный удар в пальцы левой ноги. Я упал.
Когда взрывы мин прекратились, я перевернулся на спину и смотрю, носок сапога разбит осколком мины и окровавленные пальцы ноги торчат из разбитого сапога. Сбрасываю остаток сапога, быстро перевязываю изуродованные пальцы ноги чистой тряпкой, которая у меня была в вещевом мешке. Поднимаюсь на ноги и пытаюсь бежать, но колючая жнива страшно больно колет мои раненые пальцы. Превозмогая боль, прилагаю все свои силы, чтобы пробежать последние десятки метров до окраины станицы. И снова очередь мин в мою сторону, но на этот раз меня спасает глубокая межа на краю поля.
Моих товарищей с ранеными уже не видно, они успели уйти в станицу. Оставшиеся метры до первых домов станицы преодолеваю ползком, так как боюсь, что, увидев меня, немецкие минометчики снова пошлют очередь мин в мою сторону.
Наконец-то я у крайней хаты станицы. Встаю на ноги и, сильно хромая, превозмогая боль, бегу к центру ее. Но, к моему огорчению, в станице наших парашютистов уже нет.